Роза песков

Пусть и второй женой, но вошла она в дом небогатого купца, честь по чести, имея даже небольшое приданое, в которое щедрый айнур добавил серебряные серьги и настоящее зеркало размером с ладошку. Через два года после свадьбы она родила своему мужу сына, еще через год – второго, и ни один из ее детей не был отмечен проклятым пятном на шее! А уж когда Боги прибрали к себе первую жену, жизнь Уганы и вовсе стала сытой и радостной.

Работать она умела всегда. Была спокойна и не капризна, мужа почитала, и в маленькой семье, пусть и не слишком богатой, царили мир и лад. Каждый год в день свадьбы она ходила в Храм и делала небольшое пожертвование Эрине Милосердной – молилась за здоровье Джана айнура. Угана умела быть благодарной.

Поэтому, когда однажды ночью в дверь тихонько постучали, она не только заставила мужа впустить опального айнура, но и лично придумала выкрасить его в красный цвет.

За дверями дома вновь сгущались сумерки. Хлопотала с грязными тряпками и тазиком оранжевой воды молчаливая Угана, айнуру пора было уходить.

Конь у Джана айнура был хорош. Именно он - Хаян встал на дыбы так, что резво шарахнулись в сторону кони солдат, и гигантским прыжком вынес его из кружка воинов…

Джан скрипнул зубами, вспоминая, как подъезжал к стойбищу сына, ничего не опасаясь, как из юрт начали выходить солдаты Правителя, окружая толпой его и малую охрану, которую он взял с собой. Как увидел он тело сына, валяющееся за одной из юрт с перерезанным горлом, как тощий, кривоногий сотник, подскакавший с другой стороны стойбища, скомандовал:

-- Взять его!

Если бы не рывок испуганного Хаяна – скорее всего, он - Джан сгинул бы в зиндане Повелителя Сарандана. Как айнур переходил Хиргов язык в одиночку, имея на поясе только маленькую флягу воды, он даже вспоминать не хотел…

Сейчас, по прошествии почти трех рундин, он знал, что в столице объявлен поиск, и за его голову обещана немалая сумма. Правитель не поверил в случайную гибель своего старинного советника. И были посланы слуги, и были посланы специальные люди, и в городе взяли двух воинов Джан айнура, и палачи развязали им языки…

Из всей семьи в живых остались только дочь и он сам. Его любимицу, Гульшат, которую он когда-то мечтал отдать за Бангыз айнура, выдали замуж за какого-то нищего пастуха. Его сыновья были мертвы, его жен отдали в рабство, а земли обоих стойбищ Верховный взял под свою руку…

Больше айнуру в Сарандане делать было нечего, но и сбежать из столицы не так просто. Потому сейчас, превращенный ловкими руками Уганы в рыжего жителя Хаскана, лишившийся бороды и с позорно завитыми оранжевыми усами, Джан собирался покинуть страну – здесь у него не осталось ничего, а добраться до Правителя и отомстить он не сможет.

Путь в Синцерию занял немало времени, но Джан айнур не торопился – важно было не оставлять следов.

Покинув вечером столицу, он последний раз со слезами на глазах погладил крутую атласную шею Хаяна и продал его, изрядно поторговавшись. Дальше Джан некоторое время пробирался где пешком, где доплачивал за место в крестьянской телеге.

На подъезде к Арганазу он просидел в засаде почти четыре дня, тщательно выбирая жертву. Он всегда был умен и терпелив – и в этот раз удача его не подвела. Жертвой оказался молодой, но какой-то рыхлый и обрюзглый не слишком богатый торговец, и айнуру достался возок с двумя старыми коняшками, несколько рулонов шелка среднего качества, а главное – драгоценный фирм и восемь серебряных денариев.

В Арганазе новоявленный купец Фатан продал шелка, загрузил тележку тканью качеством получше, и уже утром следующего дня покинул город в составе каравана -- путь его лежал в Асанбад.

Зимняя дорога – тяжелая дорога, а главное – скучная. Времени на раздумья у Джана было достаточно. Пусть болела душа о сыновьях, о прежней спокойной жизни, стойбище, где все подвластно было его слову, но прошлая жизнь осталась в прошлом, это он понимал четко.

На ночевке в одной из деревушек он ночью тайком сам покрасил себе волосы и усы, все еще опасаясь быть узнанным. Утром выяснилось, что цирюльник из него совсем худой – и на лбу и на лице остались желтые пятна, и дочка хозяев, смазливая девчонка пятнадцати лет, хихикала над ним, когда он отворачивался. Мысль поселиться где-нибудь на окраине Сарандана перестала казаться айнуру такой уж правильной и заманчивой.

Дрова в дороге берегли, часто разводили общий костер, и он, внимательно прислушиваясь к разговорам, делал выводы. Сейчас наиболее безопасным ему казалось исчезнуть из страны и обосноваться там, на землях Синцерии.

У них другие обычаи, но язык он вполне способен понять. А если еще и продать шелк, да на эти деньги закупиться перцем, то можно неплохо разжиться деньгами. А там, в Синцерии, где он будет в безопасности, где не будет нужды брить бороду – украшение зрелого мужчины, краситься в этот позорный цвет и следить, чтобы седина не выдала его…