Роза с шипами

-- Что за дьявольщина! - я вскочил со своего места, опрокинул стул и отправился искать хозяина. Уже через секунду я схватил его за шиворот с твердым намерением вытрясти или выбить из него всю правду. На этот раз я не мог позволить пройдохе юлить и врать. Я-то знал, что король не мог предугадать в каком трактире мы остановимся и о моей реакции на кровь он тоже ничего не слышал, ведь в тот день, когда волк разодрал руку его величества, я был рядом, сидел и разговаривал с ним, вдыхал запах раны и бинтов, но не подавал никаких признаков звериного голода.

Как добиться честного признания! Я осмотрел кухню. Ножи вряд ли будут убедительной угрозой. Нужен более весомый довод, чтобы добиться истины. Кипяток на плите. Может припугнуть служанку, что я ошпарю ей лицо. Нет, вряд ли она обо всем знает так же хорошо, как ее наниматель. Вид отбивных подгорающих на раскаленной жаровне навел на удачную мысль.

-- Для тебя будет лучше назвать его имя, - бесстрастным голосом предупредил я. Угроза, кажется, приобрела еще больший вес оттого, что была произнесена ровным, совершенно безразличным тоном. От того, кто ничего не чувствует, сострадания ожидать нельзя.

-- Что? - испуганно переспросил мой заложник.

-- Назови того, кто заплатил тебе за эту неудавшуюся авантюру. Он ведь заплатил серебром, той самой филигранной посудой, на которой ты подал еду?

Я подтащил упирающегося человека настолько близко к стоявшей в углу жаровне, что искры от угольков полетели ему за шиворот, но я потушил вспыхнувший было на его одежде язычок пламени одним ударом ладони. Так, наверное, кошка играет с мышкой, расчетливо и жестоко.

-- Он не назвал своего имени, - быстро пробормотал хозяин трактира, как раз перед тем, как я приготовился повторить свой вопрос. - Посуда - аванс. Завтра ночью он собирался принести деньги, мою долю и Лоретты, но только в том случае, если мы сделаем все так, как он захотел. Теперь, наверное, он уже не придет. Он, как будто, чует, где кто потерпит неудачу задолго до того, как это произойдет.

Я немного ослабил хватку и отодвинулся чуть в сторону от жаровни, волоча за собой и пленника. Для него не было бы таким большим потрясением, если бы на него накинулся Винсент или даже мои взбесившиеся кони. Больше всего его поразило того, что из всей компании ночных гостей страшен оказался тот, у кого до сих пор был самый невинный вид.

-- И этот платежеспособный клиент, научивший тебя, что делать, - я усмехнулся одними губами, в уме шевельнулось смутное подозрение. - Он был горбат?

-- Нет, - удивленный возглас, но не фальшивый. В отрицании не было лжи.

-- А какой он был?

-- Статный, как вы...ну может чуть-чуть пополнее, - он окинул меня оценивающим взглядом, будто силясь примерить на меня шкуру того безымянного гостя. - И рост примерно ваш. Он, конечно, был чуть постарше и глаза у него были более злые.

-- Он был в черном?

-- Трудно сказать, - у говорившего все время от страха либо заплетался язык, либо образовывались подозрительно своевременные пробелы в памяти.

Я сильнее сжал на нем свою стальную хватку, так, что чужие кости под моими пальцами напряглись, готовые хрустнуть, надави я на них чуть сильнее.

-- За что, господин? - запричитал узник. - Я же правда не мог рассмотреть в темноте какого цвета его одежда. Ночью любой цвет сойдет за черный. А он к тому же потребовал, чтобы я затушил фонарь, когда буду разговаривать с ним за порогом трактира. Я бы не разглядел даже того, о чем уже сказал, если бы его глаза не мерцали в темноте. Сияющие белки и зрачки, как два красных огонька, света исходившего от них было достаточно, чтобы не споткнуться о собеседника, но не больше.

-- Был бы ты чуть-чуть умнее, не стал бы связываться с тем, кто прячется в потемках, - уже более миролюбивым тоном пожурил я. Голос не был злобным, но звенел пустотой. Мне вспомнилась далекая ночь во дворе замка моего отца и гость, приехавший в сумерках. Гость, которому со страхом и почтением кланяются особы королевской крови.

Я не стал предупреждать трактирщика о том, что завтра этот же самый клиент может вернуться, но не с деньгами, а чтобы перерезать горло сговорчивому хозяину и забрать назад свое серебро.