Роза Тибета

Его лицо раскраснелось сильнее, чем когда-либо, глаза блестели, голос звучал слишком громко.

‘ Хорошо, ’ сказал Хьюстон.

Для мула они получили чеснок, простоквашу, цампу, сушеное мясо, горчичное масло, иголку с ниткой и четыре ловушки для животных. Им также предложили либо полный бурдюк чанга, либо сани, чтобы увезти груз. Хьюстон не дал мальчику возможности принять решение по этому вопросу. Он начал укладывать товары в сани.

Последнюю часть пути мальчик проехал на санках и по дороге ел чеснок. Он поел еще, когда вернулся, и сварил головку в простокваше на ужин. Он раздавил чеснок в одной из чаш святого отшельника и смочил в его растворе свою повязку. Он засунул в рану столько гвоздики, сколько смог. Он жевал чеснок, когда лег спать, и он не спал и все еще жевал, когда Хьюстон вышел.

Там было сорок головок чеснока. Мальчик справился с ними за неделю.

"Просто подождите, сахиб", - сказал он. ‘Чеснок подействует. Мы скоро уедем.’

И действительно, чеснок творил чудеса. Это сняло его лихорадку. Это уменьшило водянистые желтые припухлости. У него была энергия, чтобы двигаться. Каждый день он сопровождал Хьюстон из ямы, чтобы собирать дрова. Он показал ему, как ставить капканы и как освежевать их добычу – двух зайцев-крысоловов и лису, которых они съели немедленно, чтобы сохранить сушеное мясо. Но он быстро устал, и его пришлось нести обратно на санях.

‘Просто подождите, сахиб. На следующей неделе.’

Увы, на следующей неделе, которая была второй неделей декабря, погода испортилась до жестоких метелей, которые держали их в яме, и мальчику стало хуже вместе с этим. Румянец вернулся на его лицо. Рука распухла. Боль стала невыносимой.

Однажды ночью Хьюстон проснулась, услышав крики, быстро зажгла лампу и увидела, что это настоятельница. Мальчик молча катался по полу. Он вонзал нож себе в плечо.

Хьюстон порвал свою сумку, выбираясь из нее.

‘Вот, дай мне это, дай мне это!’

‘Сахиб, это убивает меня! Я этого не вынесу!’

‘Иди сюда, иди сюда, стой спокойно’.

‘ Сахиб, прекрати, о, прекрати! Уберите это, сахиб. Убери это от меня.’

Хьюстон взял нож, перевернул его на спину, сел на корчащуюся грудь и осмотрел рану.

‘ Сахиб, только остановите это! Сделай что-нибудь! Отрежь ее. Я больше не могу этого выносить, сахиб.

‘Хорошо. Давайте сначала помоем ее. Давайте посмотрим, что у нас есть.’

То, что они получили, было чем-то, что не вылечит ни весь чеснок, ни все свернувшееся молоко в мире. От плеча до запястья рука была пухлой желтой массой. Она распространилась под мышками и через плечо. Кровь и гной текли из того места, куда мальчик нанес удар ножом.

Желудок Хьюстона перевернулся, и сердце отказало ему. Ибо он увидел, что то, что прописал мальчик в агонии, действительно было единственным лекарством. Руку пришлось бы оторвать. В бешенстве, потому что он не мог выносить мучительный рев, и потому что он знал, что должен прекратить это, он сильно ударил мальчика ботинком по голове и милосердно вырубил его, и держал свою вспотевшую голову в руках и думал, что делать.

"Мальчик умрет", - сказала девочка.

‘Нет!’

‘Он умрет, Чао-ли. Это написано для него.’

‘Ничего не написано!’ Яростно сказал Хьюстон. ‘Я спасу его. Я отрежу руку.’

Но он не отрезал руку, и он не спас его. Ринглинг умер, насколько Хьюстон мог судить, 19 декабря – это была дата, которую он назвал своей матери, – и его смерть принесла мир всем им, потому что он ревел непрерывно в течение трех дней.

Хьюстон оплакивал его так, как никогда не оплакивал собственного брата. Девушка оставалась спокойной.

- Мальчик не был уроженцем Тибета, Чао-ли?

‘Нет, он приехал из Калимпонга, в Индии’.

"Тогда нам понадобится река", - сказала она.

Хьюстон нашел реку, и, как сказал мальчик, она замерзла, и там никого не было. Мальчишеским ножом он прорезал во льду маленькую дырочку и стащил окоченевшее тело с саней.

Девушка присела на корточки рядом с ним, дрожа на пронизывающем ветру.

‘Где течет река, Чао-ли?’

‘В Цангпо’.

‘Очень хорошо. Это приведет его домой.’

Она отрезала прядь волос мальчика, прошептала что-то над ней и бросила ее в прорубь. Затем она склонилась над телом и сделала два маленьких надреза, над глазами, и снова что-то пробормотала.

Хьюстон продолжал смотреть в прорубь. Волосы все еще были там, в медленно текущей воде. Это произошло как раз в тот момент, когда рядом с ним поднялась девушка.

‘И это все?’

‘ Да. Его дух теперь освобожден. Если она собьется с пути, река приведет ее домой. Для чужеземца это очень просто.’

‘ Да, ’ сказал Хьюстон. В первый раз все было очень просто, в маленьком ручье, в маленьком лесу, между Сиккимом и Индией; несколько капель воды, букет цветов.

‘ До свидания, ’ сказал он в дыру.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

1

TПРИВЕТ оставила мальчика на льду. Они оставили его обнаженным, чтобы исключить возможность идентификации. Они мрачно вернулись в пещеру и по дороге не разговаривали. Они легли спать, как только поели.

На следующий день Хьюстон был очень занят.