Роза в пустыне

— Изучаю содержимое костра. — Наклоняюсь поближе и тут же задыхаюсь подступившим к горлу ужасом. В черной вязкой куче сожженного пластика тонет кукольная ножка. Глаза щиплет от близости дыма, в ушах гулко отбивает ритм испуганное сердце. Я выключаю камеру и бью подошвой ботинка по остаткам игрушки, стараясь ее потушить. Может, мне привиделось? Мало ли предметов из розового пластика? Нет, все таки моя находка принадлежит детской кукле.

— В костре найден фрагмент куклы, — нетвердо произношу я, возобновляя съемку. — Попробую завернуть предмет в сухие листья и не оставить своих отпечатков.

Я не знаю, как это происходит, но мне удается отодвинуть эмоции на дальний план. Внутри я кричу от возмущения, страха и рвущихся наружу вопросов, а снаружи являю собой образец хладнокровия и силы. Открываю в телефоне заметки и рисую примерную схему участка Глеба, изображая все постройки, дорожки, теплицы…

— Диана Руслановна! Диана!

Слава богу, мое опасное расследование прерывается вмешательством Влада! Лицо бегущего по дорожке парня изображает крайнюю обеспокоенность.

— У тебя есть контейнер для сбора улик? — хриплым шепотом произношу я, как только он оказывается рядом.

Тяжело дыша от быстрого бега, стажер достает из рюкзака герметичный пакет и пластиковый пинцет. Прослеживает за моим взглядом и, деловито кивнув, прячет упакованную улику в карман. Через секунду в зоне видимости появляется чета Ладожских и Бессмертный. Мне хочется разодрать своему бывшему рожу и услышать объяснение: откуда у бездетной пары взялась кукла, но я держусь из последних сил, больно впиваясь напряженными ногтями в ладони.

— Срочно возвращаемся, Диана. — Ультимативно произносит Яков.

— Что-то случилось? Я хотела, чтобы мы закончили здесь, ведь я… в некотором роде…

— Едем обратно. Случилась беда. 

— Подпишите соглашение о неразглашении, — произносит Яков, как только мы садимся в машину. — Сами понимаете, Диана Руслановна, если комитет пронюхает об утечке, мне не снести головы.

— Все в порядке, Яков Андреевич. Можете не волноваться об этом. — Дрожащими от нетерпения пальцами подписываю протянутый листок. — Не томите, расскажите уже, что случилось? А потом и я порадую вас своими находками.

Кажется, взгляд Якова прожжет дыру на спинах Ладожских, неспешно прогуливающихся в свои владениях. Убогие лицемеры, строящие из себя черт знает кого! Из-под визжащих шин взмывает облако коричневой пыли, когда я разворачиваюсь и газую, стремясь поскорее покинуть это гиблое место.

— Понимаю ваше нетерпение, Дианочка. Итак… Несколько дней назад я связался с нотариусом Волгиным Федором Дмитриевичем. Он был личным помощником вашего отца и Глеба Ладожского. Доверенности, согласия, соглашения, завещания — Волгин приезжал в любое время дня и ночи, чтобы послужить Шестаку. Сотрудничество резко оборвалось семь лет назад…

— После исчезновения Ариночки. — Резюмирую я.

— Следственный комитет запросил копии всех документов, касающихся Шестака и Ладожского. Час назад нотариальную контору подожгли. Сработала сигнализация. Волгин погиб.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Как подожгли? Прямо с нотариусом и клиентами внутри? — Яков Андреевич вздрагивает от басистого голоса Влада, доносящегося с заднего сиденья. — Факт поджога подтвержден?

— Сегодня в нотариальной конторе выходной. Волгин оказался там совершенно случайно. Его так и нашли: лежащим на спине с бумагами на груди. Он пытался спасти документы…

— Черт… Выходит, поджог устроил мой папа или бывший. Больше некому! — хлопнув ладонями по рулю, выпаливаю я.

— Не факт, — отрезает Яков. — Мы пока не знаем всех подельников вашего… папы. Поджигателем может быть кто угодно. Дежурный следователь вызвал меня на место преступления. К нашему приезду у следственно-оперативной группы будет предварительная версия. А у горе-мстителя — обвинение в поджоге и непредумышленном убийстве. А сейчас мы слушаем вас, Дианочка.

— Вот, Яков Андреевич. Диана вытащила из костра остатки пластмассовой кукольной ножки, — Влад услужливо протягивает Бессмертному аккуратно упакованную улику.

— Кошмар. — Взирая на предмет немигающим взглядом, отвечает он.

— Яков Андреевич, предлагаю остановиться у придорожного кафе и обсудить мои находки. Я уверена, что Ладожский что-то скрывает. Нужен ордер на обыск. А еще… я бы там все перекопала.

Бессмертный переглядывается с Владом и они почти одновременно кивают. Я паркуюсь возле сувлачной. Мы садимся в отдельную кабинку, делаем заказ, и как только медлительный официант уплывает на кухню, я показываю Бессмертному видео.

Черт, не могу описать, что я чувствую, наблюдая за Яковом. Восторг, гордость, ощущение причастности, нужности… Как будто приятный холодок расползается в душе, усмиряя бешеный пульс и успокаивая мятежную душу. Яков внимательно смотрит видеозаписи, делает пометки в потрепанном блокноте, трет виски и… молчит. А я боюсь нарушить происходящий в его голове мыслительный процесс глупой или поспешной репликой.

— Давайте посмотрим вот эту запись еще раз. Ничего не замечаете?