Роза в снегу

— И как же ты намереваешься это сделать? Ты уже растранжирил свое квартальное содержание.

— Я не продам душу какой-то шлюхе. Даже я заслуживаю большего.

— В самом деле? Кто тебе это сказал?

Филипп Фитцпатрик вскочил со стула, когда Алан кинулся на брата. Белокурый лорд встал между ними и твердо положил руки на плечи Алана:

— Джентльмены! Сейчас не время и не место для обсуждения такого деликатного вопроса.

— Это не обсуждение, Фитцпатрик, — огрызнулся Алан. — Я не женюсь на девчонке, Ральф, и презираю тебя за попытку манипулировать моей жизнью.

— К твоему сведению, — сказал Ральф, — я не имею никакого отношения к этим так называемым манипуляциям. Лорд Кортни обратился ко мне, как к главе семьи, с этим вопросом на прошлой неделе, и я дал добро.

— И кто, черт возьми, предоставил тебе право распоряжаться мной? Ты мне не отец, граф Шеридан. Ты мой брат — о, прошу прощения, милорд, — сводный брат. Мой младший сводный брат. Ты не имеешь права…

— Черта с два, имею!

Отшвырнув стул, Ральф, великолепный в безупречно скроенном вечернем сюртуке черного бархата и белоснежной рубашке, обошел стол. Отстранив с дороги Филиппа Фитцпатрика, он встал лицом к лицу с Аланом, гневно сверкая глазами и стиснув кулаки.

— Я имею полное право, Мердок. Несмотря на твою полную неспособность принять реальность положения, попытаюсь еще раз напомнить — я глава этой семьи. Только из желания внести хоть какую-то видимость перемирия в наши отношения я до сих пор терпел твою безалаберность. Два года назад ты убедил меня, что, если я дам тебе возможность доказать свою состоятельность, ты сотворишь чудеса и с Шеридан-холлом, и с рудниками.

— Шеридан-холл так или иначе должен быть моим. Ральф. Я старший сын Рейнольда.

— Черт тебя подери, Алан! Как твоя глупая голова не может понять, что, в соответствии с законами этой страны, ты вообще не существуешь.

Грозовая тишина повисла в комнате. Даже у Фредди Мелоуна хватило ума промолчать.

Более сдержанно Ральф продолжил:

— А что касается рудников, с тех пор как ты взялся ими управлять, шахтеры только и делают, что бастуют. И насколько я понимаю, это происходит из-за небезопасных условий труда.

— На ремонт нужны деньги, милорд. Вам это известно. Я вложил все до последнего шиллинга в эти чертовы шахты. Ты и вправду ждешь от меня чуда, Ральф. Я делаю все возможное.

— Да?

— Да, черт возьми! Меня уже тошнит от бесконечных бесплодных переговоров с кучкой полумертвых шахтеров, которые, похоже, забавляются тем, что превращают мою жизнь в кромешный ад.

— Это не забава, Алан. Ты им просто не нравишься. И они тебе не доверяют.

— Что тебя, несомненно, радует.

Ральф покачал головой и сказал более мягко:

— Нет. Возможно, ты удивишься, но меня это совсем не радует. Хочешь верь, хочешь нет, Алан, но я надеялся увидеть в тебе хотя бы искру честолюбия Шериданов. Я надеялся, что смогу уехать в Америку со спокойной душой, оставив Шеридан-холл в надежных руках. Но дом пришел в еще больший упадок, после того как ты в нем поселился, и это неоспоримый факт. Я подумал, что женитьба могла бы положить хорошее начало твоей карьере.

Подошла Эстер, переводя взгляд с одного на другого.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — подумайте о наших гостях, милорд. — Повернувшись к Алану, она одарила его теплой, но явно озабоченной улыбкой: — Я распоряжусь поставить еще один столовый прибор.

Он сухо рассмеялся:

— Ты шутишь? — И, развернувшись на каблуках, направился к двери.

— Мердок! — крикнул ему вслед Ральф, заставив Алана резко остановиться. — Я слышал, Джозеф Белински от имени лорда Лондондерри[1] проявляет интерес к покупке «Шеридан майнинг компани».

— Можешь сказать и Лондондерри, и Белински, и Кортни, чтобы катились ко всем чертям. Я не продаюсь.

И он вышел из комнаты.

ГЛАВА 3

Когда Эмма покидала Кортни-холл, туман угрожающе сгущался, делая узкую, извилистую дорогу еще более опасной. Пока Дорис клевала носом, Эмма смотрела в темноту, то и дело спрашивая себя, зачем она рискует их жизнями, чтобы увидеться с Аланом Шериданом.

Унижение смешивалось в ее душе с гневом. То она представляла себе, как падает к его ногам и умоляет простить за отцовскую бестактность, то ей хотелось залепить ему пощечину, ударить по этому снисходительному, красивому лицу за то, что он имел наглость подумать, будто слишком хорош для нее и Хью.

Она почувствовала, что карета повернула на дорогу, ведущую к Шеридан-холлу. Позади остались более гостеприимные лесистые равнины отца, и они углубились в самое сердце пустоши — бесконечные голые поля, поросшие вереском и дроком, где буйные ветры воют и стонут, словно грешные души, затерявшиеся в ночи.

Вид за бархатной занавеской подтверждал их местонахождение. Старинные каменные ограды и живые изгороди, тянущиеся вдоль дороги на расстоянии почти полумили, вели к внушительным воротам Шеридан-холла. Эти ворота были реставрированы вскоре после того, как Алан поселился в доме. Прежде чем он растратил деньги на игры и женщин.