Роза Версаля

– Да то мне неведомо, господин следователь. Знаю только, что барин с барыней повздорили с неделю назад, вот она в него шкатулочкой и пульнула… Шкатулочка та пополам раскололася, а камушек драгоценный из неё случайно и выпал. Вот как всё было. А сама-то шкатулочка вроде как барину нашему досталася на войне во Франции как трофей.

– Так, так… Продолжай, любезный… Что ещё в доме интересного намедни случилось?

– Ещё мамзель Амалия, гувернантка юной барыни, постоянно куда-то бегает по вечерам. Говорят, кавалер, дескать, у неё. Токмо кто ж его видел? – охотно продолжил разговорившийся дворецкий.

Полянский задумался: «Амалия… Гувернантка… Француженка?»

– Скажи-ка, любезный, а гувернантка сия случаем не француженка?

– Истинно так, господин следователь, – услужливо подтвердил Макар.

«Стало быть, Амалия – француженка, а Василий Глызин, будучи хорунжим, привёз бриллиант из Франции… Военный трофей? Но трофеи, как известно, никто не презентует, их, скорее, присваивают силой на правах победителя».

* * *

После дворецкого в кабинет вошла горничная Прасковья. Та сразу же начала с «неподобающего поведения» мадемуазель Амалии.

– Уж больно мнит о себе высоко! А сама-то тоже, поди, барам нашим прислуживает! Только никак всё забыть не может, что происходит из знатного французского роду. Держится, словно столбовая дворянка! И правильно её наша барыня за волосы оттаскала!

– Да ну? И за что же такая немилость? – оживился Полянский.

– Так Анастасия Николаевна думала, что Амалия – полюбовница мужа её, то есть барина нашего. Вона как! – важно пояснила всезнающая Прасковья.

– А на самом деле?

Горничная пожала плечами:

– Да бес её знает. Куды-то всё бегает по вечерам… Пару раз даже ночевать не приходила, и Полину барыне самой спать пришлось укладывать… Ох, неспроста это всё, господин следователь!

– Точно, неспроста… – покладисто согласился тот.

* * *

После горничной настала очередь мадемуазель Амалии. Француженка спокойно и уверенно вошла в кабинет и села напротив Полянского.

– Добрый день, сударь, – сказала молодая женщина мелодичным голоском с лёгким приятным акцентом.

Полянский замер: «Бог мой! До чего же знакомый акцент! Неужели баронесса фон Штейн заделалась на сей раз гувернанткой? Или я схожу с ума?»

– Сударыня, давно ли вы служите в доме Глызиных?

– С прошлого лета.

«Служить гувернанткой и успевать поворачивать такие афёры? Нет, нет… Это, увы, невозможно… Однако проверить всё равно надо».

– Сударыня, поймите меня правильно, но я хотел бы подробнее узнать о вашем происхождении.

Француженка удивлённо приподняла правую бровь.

– Я происхожу из известного французского рода де Сон, моя матушка – урождённая де Морней Плесси. Увы, война разорила наше семейство. Отец умер, замок постепенно пришёл в упадок и пошёл с молотка. Я же от безвыходности отправилась в Россию…

– Так, так… – Полянский обмакнул перо в чернильницу и что-то записал на листке бумаги. – Простите, ещё один щекотливый вопрос: в каких отношениях вы, мадемуазель, состоите с Василием Глызиным?

Девушка передёрнула плечиком:

– О! Так бы сразу и спросили: любовники мы или нет? Отвечаю вам решительно: НЕТ!!! Хотя и подозреваю, что хозяин питает ко мне некоторый интерес. Но, поверьте, он никогда не переступал границ приличия.

– Вы прекрасно владеете русским языком, – заметил Полянский.

– Благодарю. Во-первых, я уже два года в России, а во-вторых, у меня врождённая способность к языкам. Помимо русского я свободно владею также английским, итальянским и немецким.

– А что, сударыня, вы думаете об исчезновении господина Глызина?

– Смею предположить, что это из-за бриллианта, о котором благодаря той злополучной статье стало известно всей Москве…

* * *

Истопник Фрол – он же, в случае необходимости, и кучер Анастасии Николаевны, – стоял перед Полянским, переминаясь с ноги на ногу и комкая в руках шапку.

– В ногах правды нет, голубчик. Присаживайся, – поручик указал на стул.

– Премного благодарен, ваше благородие…

– Скажи-ка мне, любезный, какие ты в доме исполняешь обязанности?

– Так енто… Истопник я… А коли надоть, то и хозяйку сопровождаю, ейной эгоисткой правлю…

– Так, так… И куда же ты обычно сопровождаешь Анастасию Николаевну?

– По пассажам она ездить дюже любит да в салуны там всякие…

– А ещё куда? – наседал Полянский.

Фрол почесал затылок:

– Ну… На Бахметьевку не раз сопровождал…

«Значит, к Илье Глызину ездила… Одна…» – сообразил поручик.

– И подолгу барыня бывала там, в Бахметьевском?

Истопник-кучер снова почесал затылок:

– Да по-разному, ваше благородие…

– А барина ты не возил?

– Не! То дело не моё – Фёдора…

– А кто таков у нас Фёдор? Хозяйский кучер? – уточнил Полянский.

– Он самый… Тока он енто… Словом, пропал Фёдор вместях с барином…

* * *

Фрол ушёл. Полянский остался в кабинете один.

«Запутанное дело. Ох, запутанное… Голова кругом идёт. А за француженкой надо бы филёра приставить. Пусть проследит, куда она бегает. Действительно ли к кавалеру? Или замышляет чего недоброе?»

Дверь кабинета тихонько отворилась.

– Входите… Кто там ещё? – устало поинтересовался Полянский.

– Да кухарка я, Глаша…

Полянский встрепенулся: