Роза Версаля

– Почему это под домашним?! Его место на каторге! – ещё пуще вознегодовал Глызин-старший.

– Уверяю вас, я во всём разберусь. А меру наказания определит в итоге суд.

– И про жену мою, змеюку, не забудьте! Она давно уже в полюбовницах у брата ходит! Они вдвоём всё это устроили! Небось, не ожидали, душегубы, что их подельники меня не добьют и я жив останусь…

Алексей Фёдорович поднялся со стула и прошёлся по кабинету:

– Я понимаю, Василий Иванович, что вы сейчас не в лучшей форме, но…

– Договаривайте!

– Нам следует посетить банк Петровского, – закончил мысль Полянский.

– Боюсь, бриллианта там уже нет: бандиты наверняка времени даром не теряли.

– Но разве могли они получить камень из хранилища без вас?

– Могли. Братец мой прекрасно знает мою подпись, доверенность мог подделать у нотариуса… Пришёл в банк, открыл ячейку, набрал шифр, забрал бриллиант – и вся недолга…

В памяти Полянского всплыли невольно фальшивые купчие на приобретение московской недвижимости: пресловутые «Червонные валеты» тоже весьма преуспели с поддельными подписями и печатями. Перед глазами поручика тут же встал образ блистательной Елизаветы Кшесинской, а впоследствии – баронессы Матильды фон Штейн.

– М-да… – усилием воли стряхнул поручик наваждение. – В любом случае, Василий Иванович, нам следует посетить банк, дабы всё выяснить на месте. Например, кто в действительности воспользовался фальшивой доверенностью, – резюмировал он.

– Резонно, – согласился купец. – Только я всё равно не сомневаюсь, что это дело рук моего братца…

«Не вяжется… Ничего не вяжется… Неужели Глызин-младший настолько глуп, чтобы отправиться в банк самолично? Сомневаюсь… Женщине, полагаю, поменять образ проще… Как, скажем, Кшесинской-фон Штейн».

– Простите, Василий Иванович, я понимаю, что вам тяжело говорить о событиях последних дней, но всё же… Как вам удалось спастись? Глядя на вас, нетрудно догадаться, что за вами кто-то поухаживал, – Полянский бросил выразительный взгляд на чистую одежду купца и заботливо обработанные раны.

– Слава Богу, мир не без добрых людей. Какой-то крестьянин подобрал меня на дороге и отвёз в ближайшую усадьбу…

– Так, так… – Полянский интуитивно почувствовал очередную зацепку. – А что за усадьба, позвольте полюбопытствовать? Вполне вероятно, тамошним обитателям также придётся дать показания…

Глызин нахохлился:

– Я не помню…

– Странно… очень странно. И где сие имение находится – тоже не помните?

– В Измайлове… – неохотно признался купец.

– Так, так… И кто там за вами ухаживал, сударь? – не унимался поручик.

Глызин в бешенстве воззрился на него:

– Едемте в банк! Хватит дурацких расспросов!

– К Петровскому мы успеем… Я всё-таки настоятельно рекомендую рассказать об Измайлове подробнее, – наседал невозмутимый следователь.

– Это вас не касается, – огрызнулся купец.

– Простите, Василий Иванович, но ежели вы станете упорствовать, я не смогу найти истинного преступника! Или преступников.

– Поверьте, хозяйка усадьбы не имеет ни малейшего отношения к этой истории! Она – вдова почтенного человека, статского советника…

Алексей Фёдорович на память пока не жаловался и посему тотчас припомнил, что не так давно встречал уже одну вдову статского советника – баронессу фон Штейн! Причём особа та обвела его вокруг пальца дважды: сперва в качестве ослепительной госпожи Кшесинской с мнимой продажей дома на Моховой, а чуть позже – в образе неутешной вдовы, ловко реализующей при этом поддельные предметы искусства.

– Тогда тем более, сударь, вам нет нужды скрывать её доброе имя, – вкрадчиво произнёс Полянский.

– Ладно, убедили… Теперь уж всё равно с женой жить не стану, так что скрывать мне боле действительно нечего… Имя моей спасительницы – баронесса фон Штейн.

У Полянского потемнело в глазах: «Вот так встреча!»

* * *

Уговорить Анастасию Николаевну сопровождать их с Глызиным в банк стоило Полянскому большого труда, однако он умел быть настойчивым.

Василий Иванович, окончательно махнувший на всё рукой, уселся, скрепя сердце, в экипаже рядом с женой. Полянский устроился напротив. Анастасия Николаевна всю дорогу избегала смотреть на мужа, тот тоже сохранял угрюмую молчаливость, сосредоточив внимание на своих ботинках. Полянский же изо всех сил старался сохранять спокойствие и невозмутимость, хотя в душе уже ликовал от предвкушения скорой поимки гениальной мошенницы.

Алексей Фёдорович Полянский и чета Глызиных вошли в банк. На лицах служащих и многочисленных посетителей отразилось неподдельное недоумение: что понадобилось этому человеку с изуродованным лицом в столь уважаемом заведении? Если бы не форменная шинель Полянского, жандармы, охраняющие банк, непременно выставили бы сего нереспектабельного и подозрительного посетителя прочь.

В зале тотчас появился управляющий: ему успели уже сообщить о визите странной троицы.

– Чем обязан вашему визиту? – высокомерно поинтересовался управляющий у человека в форме жандарма.