Роза ветров

– Это как раз хорошо, – похвалил ее Боб. – Правильно сделала. Представляю, что пришлось бы выслушать, узнай он обо всем заранее.

– И что же именно?

– Недопустимо вмешиваться в естественный уклад жизни аборигенов, – дурашливым тоном прогнусавил спутник.

Тамара несогласно тряхнула головой:

– Я не рассказала лишь потому, что сегодня еще не виделась с ним. И полагаю…

Только теперь Тамара осознала, что вчера просто-напросто увлеклась и напрочь позабыла о предстоящем Бобу поединке, он отступил куда-то на самый задний план и по сравнению с безумной пляской в Доме Старости казался ей сущей ерундой, безобидным пустячком, чем-то не вполне реальным. Да он и был таким – эдакой пусть досадной, но мелкой занозой в безмятежной общей идиллии – до того момента, пока сквозь видоискатель по глазам не полоснул прекрасный и страшный алый цвет, цвет крови под безжалостным солнцем. Но Бобу ведь не расскажешь теперь такое.

– Рам сейчас на самой грани открытия, – нашлась она. – Связанного, между прочим, как раз с определенным вмешательством в этот самый уклад. Вчера он весь день проторчал в Доме Старости. Хотелось бы, чтобы ты побеседовал с ним сегодня, сразу после того, как разберемся с твоей царапиной. Ему будет небезынтересно узнать, что старики Ганды говорят о Мане. О божестве то есть, хочу я сказать. Осторожней, не зацепись за этот гадкий колючий плющ… О господи, нас нагоняют, это твои болельщики-фанаты!

Сзади с явным намерением осыпать Боба охапками цветов путти приближалась стайка девушек.

– Потита с ними? – выдавил Боб сквозь зубы.

– Нет, ее как раз вроде бы не видать. А ты что, всерьез втрескался? Сохнешь?

– Нога моя по ней сохнет. Нет, разумеется, мы с ней просто развлекались, весело проводили время. А все же интересно, кому она в итоге достанется – мне или противнику?

Дело обернулось так, что призовой поросенок достался в итоге именно Пит-Вату – единственному, кто не покинул поле битвы и кое-как отплясал Танец Победного Торжества. Узнав о том, Боб вздохнул с заметным облегчением – и темпераментом, и по всем прочим обстоятельствам местной жизни Пит-Ват как нельзя лучше подходил девушке. А что до не запечатленного камерой Танца Победы – нескольких минут вычурных поз и сплошного кривлянья, – то землянам уже доводилось снимать нечто подобное и прежде, всякие иные состязания с торжественными, по обыкновению, финалами, так что наука едва ли пострадала всерьез.

– Вот чего еще не хватало – снять фильм, в котором я подскакиваю, как орангутанг, и с воплями луплю себя по груди, – простонал, узнав о том, Боб. – Подумать только! С искалеченной ногой! По кругу, точно хромой осел из цирка!

– Орангутанг, говоришь? Осел из цирка? Весьма, весьма примечательные сравнения, – заметил Рамчандра, подбрасывая в огонь хворосту.

Они растопили очаг в хижине Боба. Шел дождь – обычное дело для ночной поры на Йирдо, – и раненый, потерявший немало крови, нуждался в дополнительном тепле. А также в словах ободрения. Воздух в хижине сразу пропитался пахучим дымком, но рыжеватые блики на стенах создавали определенный уют – это живо напомнило Тамаре долгие зимние вечера на Земле, немыслимые здесь из-за фантастически ровного климата. Боб ерзал на койке, подыскивая позу поудобнее, двое других устроились прямо у камелька, то и дело подбрасывая в огонь сухие сучья ламабы, сгоравшие с тихим треском и слабым ананасовым ароматом.

– Скажи-ка, Рам, а что означает «перменсуа»? – вспомнила вдруг Тамара.

– Мысли. Идеи. Понимание. Разговор.

– А перме… перменкъярад – так, кажется?

– Нечто схожее. С некоторым оттенком… иллюзорности, заблуждения, обмана. Игры, наконец.

– Это на языке стариков, что ли? – подал голос Боб. – Ты, Рам, когда словарь составишь, дашь мне посмотреть. А то я ни черта не понял, болтая со старичьем в Ганде.

– Кроме имени бога, – уточнила Тамара. Рамчандра удивленно поднял брови.

– Вселенную сотворил Бик-Коп-Ман при помощи своих ушей, – пояснил Боб. – Местный вариант Творения, том первый.

– Между ушей, а не при помощи ушей, – ядовито поправил Рамчандра.

– Какая, к черту, разница для Акта Творения?

– Не тебе с твоими куцыми познаниями в языке судить о том!

– Почему он взял в разговоре с Бобом подобный тон? – напряглась Тамара. Надменный, презрительный даже, голос лингвиста вдруг приобрел визгливые менторские нотки.

Вежливый и доброжелательный ответ Боба поражал контрастом:

– Я потратил несколько недель, Рам, покамест разобрался, что если у кого тут и можно найти древние предания, так только у стариков. Возможно, обратись я к тебе за помощью раньше, не потерял бы столько времени даром.

Рамчандра смотрел в огонь и не отвечал.

– Чего же ты, Рам? – гневно воззвала к нему Тамара. – Бобу следовало бы знать, о чем мы беседовали с тобой позавчера вечером. Давай-ка, поведай нам свою этимологию языка ндифа.

Лингвист не сводил взгляда с огня в камельке.

– Ты объяснишь это лучше меня, – вымолвил он наконец и неопределенно помотал головой.

– Так ты что же, успел уже усомниться в собственной теории? – вскинулась Тамара, как бы вновь обретая некую утраченную надежду.