Роза восторга

– Если вы – грабители, то возьмите все, что хотите, и уезжайте, – сказала она. – Вам незачем здесь останавливаться.

Но облаченные в черные одежды люди только рассмеялись в ответ и угрожающе стали приближаться к ней, безжалостно зарубив Беовульфа, сделавшего последнюю попытку защитить свою госпожу.

– Беовульф! Беовульф! – Но рыцарь уже был мертв. Она в ужасе посмотрела на этих безжалостных людей, которые только что убили ее рыцаря.

– По крайней мере… по крайней мере, скажите, кто вы? Почему вы натворили столько бед? – воскликнула Изабелла, когда самозванцы стали осторожно надвигаться на нее, посматривая на занесенный кинжал. – Я… я не хочу умереть в незнании.

– Не бойтесь, сеньора, лорд хотел, чтобы мы не причинили вам вреда, поэтому уберите этот нож и пойдемте с миром. Если мы причиним вам зло, то он снесет наши головы.

Изабелла была настолько поражена и ошеломлена словами этих людей, что с трудом сообразила: ее титул был произнесен по-итальянски. Где-то в подсознании девушка удивилась, но так как знала только одного итальянца – лорда Монтекатини, который всегда был так добр к ней, она не увидела между ними никакой связи. Леди Хокхарст стала отступать от людей, которые продолжали надвигаться на нее, пока, наконец, не прижалась в стене и ей было больше некуда деваться. Неожиданно мужчина, который казался добрее, чем все остальные, попытался выхватить у нее кинжал, и она настолько удивилась, что трое остальных людей успели выхватить его и взять девушку в плен, хотя она яростно им сопротивлялась. Рагнор, который теперь был неотъемлемой ее частью и которого теперь она забыла, издал пронзительный крик и бросился на них, своим клювом нанося им удары, и они были вынуждены отступить. Но в конце концов Изабеллу все-таки схватили и она закрыла глаза, приготовившись к тому, что ее изнасилуют. Она не верила тому, что ей сказали.

Но к своему удивлению, Изабелла поняла, что с ней ничего делать не будут. Ее просто выволокли из большого зала на поляну и грубо повели к конюшням, где ждали остальные люди в черном. Ее подвели к ожидавшей ее Цендрилоне. Только когда она села верхом, граф, наблюдавший за этим побоищем, наконец, появился. Он галопом подскакал на своем вороном коне, который, когда его дернули под уздцы, угрожающе фыркнул, вставая на дыбы.

– Лорд… лорд Монтекатини! – выдохнула Изабелла, когда он, улыбаясь ей, взял уздечку ее лошади из рук одного из своих людей и привязал к луке своего седла.

– Вы удивлены, сеньора? – спросил он, демонически вскидывая брови. – Ну, конечно, вы ничего не понимаете, – он пожал плечами, – но со временем вам все объяснят.

– Милорд, – холодно начала Изабелла, но резко остановилась, услышав визг, неожиданно пронзивший воздух. – Боже мой, Джоселин! Джоселин и Алиса! Как могла Изабелла в собственном страхе забыть о них?

– Джоселин! – воскликнула девушка. – Алиса! – Когда никакого ответа не последовало, Изабелла повернулась к графу. – Пожалуйста, скажите своим людям, чтобы они отпустили моих служанок и няню!

Итальянец снова презрительно улыбнулся, пожав плечами.

– Нет, я не стану этого делать. В конце концов, мужчинам иногда надо поразвлечься и, может быть, удовлетворить свою похоть, чтобы им не так хотелось погасить свое желание на вас, миледи. Нам предстоит долгий путь. Будет очень нелегко, но… Флорио!

– Да, сеньор?

– Служанка, няня, как там они?

– Служанка, сеньор, она… сражается, как дикая кошка, но мужчинам удалось ее обломать. Она молодая и красивая и стоит того, чтобы за нее побороться, не правда ли? Няня слишком стара, чтобы с ней возиться. Ей просто перерезали горло.

– Прикажи людям привести служанку. Она нам очень пригодится, чтобы моим мужчинам не захотелось воспользоваться этим сокровищем, – граф указал на Изабеллу.

Внезапно Изабеллу охватило потрясающее горе, ярость и ненависть к лорду Монтекатини и его такому грубому нападению. Она подумала о своих рыцарях и старой няне, которые теперь, холодные и безжизненные, лежали в ее доме, беспощадно убитые людьми графа, и о Джоселин, которую сейчас насиловали все по очереди, но она не ведала, что ее боль будет продолжаться, пока итальянец будет видеть в этом смысл. Злость Изабеллы была столь сильной, что она вся затряслась от гнева, впервые ощущая потребность приносить боль, калечить и убивать.

– Ублюдок, – сплюнула Изабелла. – Неслыханный ублюдок!