Розалина снимает сливки

Постойте-ка. Это, что, повод для маленького черного платья? А у нее было маленькое черное платье? Уместно ли надевать маленькое черное платье на встречу с женщиной, с которой вы не встречаетесь? Конечно, если она явится в сексуальном платье – или настолько сексуальном, насколько сексуально любое из ее платьев, – она будет выглядеть отчаявшейся, и ей будет неудобно. Но если она придет в джинсах и футболке, то будет выглядеть так, будто ей наплевать, и ее могут не пустить на порог.

Хотя теперь, когда она об этом подумала, это может быть преимуществом. «Ой, извините. Не знала, что здесь есть дресс-код. Давайте вместо этого пойдем в какое-нибудь не такое ужасное место».

В отчаянии она попыталась найти коктейль-бар в «Гугле», чтобы узнать, есть ли на его сайте что-нибудь, что даст подсказку относительно атмосферы или наряда. Но все, что она нашла, это страницу с черным фоном и словом «Скоро» под массивным логотипом.

– Почему бы тебе не надеть это? – спросила Амели, дергая за подол очень розового и пышного платья с плечами, которое сочетание традиционной эстетики Эллисон и жестокого чувства юмора Лорен заставило подружек невесты надеть на их свадьбу. – Оно красивое. И в нем ты выглядишь как принцесса.

– Я думала, принцессы не демократичные.

– Так и есть. Но вчера, когда я не хотела мыть голову, ты сказала, что в нашей семье нет демократии.

– Она тебя уела. – Лорен стояла в дверях, держа в руке бокал с вином, налитый до того, как вступить в обязанности няньки.

Розалина осторожно отвела Амели от шкафа.

– Пожалуйста, не обижайся. Мне надо собраться.

– Можно я выберу тебе помаду? – Очевидно, восприняв то, что ее отвели от гардероба, как приглашение переквалифицироваться в визажистку, Амели начала рыться в содержимом туалетного столика Розалины. – Как насчет этой?

Помада, о которой шла речь, была насыщенного фиолетового цвета с блестками и лежала в дальнем ящике еще до рождения Амели.

– Если предположить, что она пережила последний десяток лет, то маме больше не интересно выглядеть как дрэг-квин.

– Почему нет? Дрэг-квины красивые.

Лорен покачала головой.

– Нет, дорогая. Я очень хорошо помню фазу блесток твоей мамы, и хотя была в то время безумно в нее влюблена, должна признать, что она смотрелась глуповато.

– Это не была моя фаза блесток, – возмутилась Розалина. – Она была общая. Многие так ходили.

– Ты явно с ними перебарщивала.

– Ой, да ладно тебе. Мне было семнадцать. В семнадцать лет у всех ужасный вкус. А как насчет твоей фазы, когда ты… – Розалина уже собралась сказать «лизала мою киску и звала меня Байроном», но Амели была рядом, а коробка с косметикой не так уж ее отвлекала, – …подражала Оскару Уайльду? Когда у тебя был фрак из мятого бархата?

Лорен бросила на нее язвительный взгляд.

– Представляешь, она еще не закончилась. И вчера на мне был тот самый фрак. А что делала Элисон, когда я его надевала, я тебе ни за что не расскажу.

– Готовила подробный анализ недавних расходов своего клиента? – спросила Розалина.

– В этот раз – да. На прошлой неделе – уж точно нет.

– У меня разумный вкус. – Это была Амели, решившая, что разговор достаточно затянулся без нее. – Я ношу форму, когда я в школе, а остальную одежду, когда не в школе. У меня всегда есть карманы, потому что они полезные, и мне нравятся вещи, на которых есть рисунки, которые мне нравятся.

– Что ж, надену вот это. – Розалина отвернулась от зеркала в дверце гардероба, остановившись на паре облегающих брюк, ботинках и блузке с открытыми плечами, которая была в моде года три назад. – Кокетливо, но ненавязчиво.

– Было бы лучше, если бы ты была рыбой-удильщиком, – ответила Амели.

– Признаю, – Лорен разочарованно посмотрела на остатки своего вина, – мужчины-натуралы – не мой конек, но подозреваю, что Алену не понравилась бы твоя мамочка, будь она рыбой-удильщиком.

– Не знаю. У меня на голове была бы милая маленькая лампочка.

Поднеся ко лбу руку со скрюченным пальцем в смутном подобии биолюминесцентного придатка рыбы-удильщика, Розалина выдвинула вперед челюсть и начала «плавать» по спальне.

– Я имела в виду, – терпеливо объяснила Амели, – что если бы она была рыбой-удильщиком…

– Я и так рыба-удильщик, – сказала Розалина.

– Перестань, мама. Так вот, если бы ты была рыбой-удильщиком, ты бы выпустила феромон в воду, и мальчик-рыба-удильщик поплыл бы за ним. А потом укусил бы тебя за животик и остался бы там навсегда, что было бы очень удобно.

Лорен подняла бровь.

– Ну, это лучше, чем большинство гетеросексуальных свиданий.

– Что бы ты предпочла, – отодвинув Амели в сторону, Розалина начала копаться в косметике в поисках чего-нибудь более спокойного, чем древняя помада оттенка «Электрическая слива», – мужчину, который постоянно прикреплен к животу, или мужчину, с которым можно пойти выпить?

– Судя по тому, что я видела, и то и другое происходит в любом случае. Почему бы не отказаться от преамбулы?

– Ты даешь моей дочери очень странные представления об отношениях.

Опустившись на край кровати Розалины, Амели осторожно покачала ногами.