Розалина снимает сливки

– Ну, возьмем, к примеру, Лив. Она уже много лет собирается сделать татуировку. Но есть ли она у нее? Хрена с два.

– Это правда, – призналась Лив, немного покраснев. – Правда в том, что я хотела бы много чего попробовать, но всегда отступаю в последний момент.

Хотя она ценила то, что Ален видел в ней лучшее – ну, обычно видел, – Розалина не знала, устраивает ли ее то, что он использует ее, чтобы устыдить свою подругу. Только вот стыдить друг друга, похоже, было их любимым занятием.

– Как по мне, старое клише о том, что лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего никогда не осмеливался сделать, – чушь.

– Но что, если это изменит тебя? Или люди не поймут?

Розалина не считала себя наименее невротичной из всех, кого когда-либо встречала, но этот случай казался консервативным даже по стандартам среднего класса, до которых она привыкла не дотягивать.

– Это просто татуировка. Не обязательно показывать ее всем.

– Я знаю.

– Тогда она будет напоминать тебе о том, кем ты была, и это может быть приятно. Я имею в виду, что иногда от этого бывает грустно. Но мне нравится помнить, что я могу быть человеком, который делает что-то, потому что хочет, и доводит это до конца.

– Мне кажется, – тихо сказала Лив, – я начинаю понимать, что Ален в тебе нашел.

– Эм… спасибо.

У нее появился несвойственный ей тоскливый взгляд.

– Хотела быть я быть такой же.

Розалина начинала чувствовать себя удручающе лицемерной. Потому что, хотя она и могла быть такой, в основном такой не была. В конце концов, сексуальная бабочка, летящая туда, куда ее несет ветер, не создавала условий, которые она хотела бы для своей дочери. Или, может быть, она и сейчас была такой, но теперь все было иначе. Когда ей было семнадцать, она хотела сделать татуировку и заниматься сексом, и у нее получилось и то, и другое. Сейчас ей было двадцать семь, она хотела обеспечить свою дочь, показать стране, что печет вкусные торты, и, э-э, заниматься сексом. И разве она, по-своему, не работала над всеми тремя задачами? Просто они теперь занимали чуть больше времени, чем поход в тату-салон или быстрый секс в комнате Лорен до прихода ее мамы.

– Это не волшебство, – сказала Розалина, – и я не особенная. Если ты хочешь что-то сделать, делай. А если нет, то это тоже нормально. Не всем нужна татуировка.

Последовало задумчивое молчание.

– Пойду, – Ален поднялся, – принесу нам еще по стаканчику.

Несмотря на обстановку и шаткое начало, вечер проходил не так плохо, как опасалась Розалина. И все же, несмотря на слишком заинтересованный взгляд Лив, она была очень рада еще одному бокалу.

Суббота

– Привет, – крикнула Грейс Форсайт, – доброе утро и добро пожаловать, моя сказочная, непредсказуемая финальная пятерка.

Пауза, чтобы камеры смогли сделать кадры, на которых они выглядят смущенно довольными тем, что прошли так далеко, и с восхищением ожидают того, что будет дальше.

– На этот раз вы в руках Марианны. Поэтому мы с вами погрузимся в сложный мир мадленок и меренг, макарун и «Наполеонов», фигурных тортов и тортов «Париж-Брест». Именно так. Это неделя кондитерских изделий.

Марианна Вулверкот пробиралась вперед как человек, которому сейчас особенно был нужен портсигар.

– Сегодняшняя выпечка вслепую – это пикантный рецепт, который требует деликатного подхода, мастерства в приготовлении теста…

– И готовность, – добавила Грейс Форсайт, – к большому количеству сыра.

– Я хочу, – продолжала Марианна Вулверкот, – чтобы вы сделали двадцать восемь одинаковых гужеров идеальной формы. Они – мой личный фаворит, так что не разочаруйте меня.

Грейс Форсайт подпрыгивала на носочках.

– У вас есть один час. На счет «три». Три, дорогие.

Ладно, могло быть гораздо хуже. Розалина боялась, что ее попросят сделать что-то сложное со слоями, а она никогда не умела делать сложные слои. Всегда получалось так много элементов, что один из них обязательно портился, особенно в условиях дефицита времени. И вот у нее уже тек крем или фрукты оказывались не на том месте, и Марианна Вулверкот говорит что-то вроде: «Нет ни радости, ни изящества».

В любом случае, ее безрадостный пудинг остался в прошлом. Ее будущее – приготовление двадцати восьми сырных булочек по рецепту, который, как она знала, даже не глядя в него, начинался со строчки «Приготовьте заварное тесто».

«Разогрейте духовку до высокой температуры», – говорилось в рецепте.

Черт.

«Приготовьте заварное тесто».

Ха.

Розалина поставила себе «пять с минусом» за старание. И приступила к приготовлению заварного теста.

Она не очень любила это тесто, потому что с ним было сложно работать, а о выпечке ходило множество странных мифов о том, как понять, что она приготовлена правильно. Но однажды они с Амели попробовали сделать профитроли, и хотя профитроли вышли ужасно плохими, они получили массу удовольствия от работы с кондитерскими пакетами и съели остатки крема прямо с ложки.

Как только тесто начало отходить от стенок сковороды, Розалина переложила его в миску и попыталась вспомнить, что делать с яйцами.