Розалина снимает сливки

– Я пытаюсь вспомнить, – сказала она парящей камере без подсказки, – что делать с яйцами. Если положить их, пока тесто слишком горячее, они сварятся, и тогда получатся… булочки с яичницей. Когда я готовила заварное тесто вместе с дочерью, мы разминали его, пока оно не остыло, но, честно говоря, просто потому, что ей нравится мять, и мне кажется, что это пересушило тесто. А я точно не хочу его испортить. Я хочу, – она снова зажестикулировала, – чтобы оно было мягким и дружелюбным. Настолько, чтобы с ним можно было пойти выпить.

Розалина неуверенно потрогала свое будущее тесто. Оно было не совсем горячим, но и не совсем холодным, и она понятия не имела, что это значит, поэтому решила подождать, прежде чем бросать в него яйца. И почему-то ожидание и доверие своим инстинктам перестали быть самой страшной вещью во Вселенной.

Это казалось невозможным, но неужели она действительно привыкла к бальной комнате? Она все еще не чувствовала себя как на собственной кухне, потому что это была огромная комната с дубовыми панелями в величественном доме, полном телекамер. Но за прошедшие недели ее рабочее место стало для нее привычным, как и другие участники конкурса: Нора с ее непрекращающейся болтовней, Ален со своей одержимой сосредоточенностью, склонность Анвиты к хаосу и кропотливая забота Гарри, которая иногда переходила в паралич.

Через две недели все это закончится. Или через неделю. Или, если все пойдет совсем плохо, через ноль недель. Наверное, было уже поздно понимать, что ей будет этого не хватать. Этого места, людей и даже заданий. Потому что даже когда она их с треском проваливала и делала лече, которое не было дульсе, или безрадостный пудинг, она все равно пекла. Она любила выпечку, а шоу делало это занятие приемлемым.

Оно превращало выпечку в то, что разделяли, ценили и восхваляли миллионы людей.

А не в то, чем она занималась, потому что не смогла стать врачом.

* * *

Это было довольно быстрое соревнование и судейство. Розалина подумала, что съемочная группа, скорее всего, их пощадила, потому что на следующий день, по-видимому, предстояла изнурительная выпечка. Она не выиграла, но и не проиграла – это несчастье выпало на долю Анвиты, которая явно слишком рано добавила яйца. Нора и Гарри выступили хорошо, причем Нора заняла первое место благодаря отточенным техническим навыкам и абсолютному отсутствию волнения.

– Я плохо лажу с кондитерскими изделиями, – сказала она Колину Тримпу. – Это обычная выпечка, только поменьше. А кому хочется меньше чего-то приятного?

Гарри, тем временем, остался объяснять свой неожиданный успех съемочной группе.

– Когда сказали, что это за задание, я не понял, – пауза, которую делает человек, пытающийся не опозориться на весь канал Би-би-си, – ни черта не понял. Но оказалось, что я постоянно их готовлю. Только дома мы не называем их гужерами. Мы называем их сырными булочками.

По завершении интервью они остались на газоне. Каждый понимал, что начинать пить еще рановато, но все равно не хотел идти первым. Отстранившись, как человек без имени в конце вестерна, Анвита пошла прочь и села под деревом, угрюмо оглядывая окрестности.

– Ей сейчас нелегко, да? – спросил Гарри.

Нора издала такой звук, какой издает бабушка, когда ты падаешь и царапаешь колено.

– Бедняжка. Вам, молодым, тяжело переживать провалы. Все с ней будет хорошо. Так обычно и бывает.

– Я уверена, что так и будет, – ответила Розалина. – Но если она сейчас чувствует себя так же, как я на прошлой неделе, то это просто отстой.

Руки Алена мягко легли на плечи Розалины, и она полуобернулась, чтобы он мог прошептать ей на ухо:

– Я тоже очень расстроен. Думаю, мне надо вернуться в гостиницу и уделить время своим рецептам.

– А-а. – Она не совсем понимала, чем Ален мог быть недоволен, учитывая, что он справился примерно так же хорошо, как она, и значительно лучше, чем Анвита. – Ну, ладно.

– Еще увидимся?

Не дожидаясь ответа, он ушел – его длинные ноги стремительно несли его прочь по газону.

– Думаю, – объявила Нора, – я воспользуюсь этим прекрасным днем, чтобы посидеть на скамейке со стаканом лимонада и дочитать книгу. Греческий миллиардер только что сделал девственной виолончелистке очень дерзкое предложение. Так что, думаю, они скоро перейдут к самым интересным действиям.

Пока Розалина переваривала сказанное, Гарри спросил.

– Сколько книг ты уже прочитала?

– По одной в неделю за последние пятьдесят лет.

Розалина невольно подсчитала.

– Это две с половиной тысячи книг.

– Да, мой муж вечно делает для них полки. Наверно, стоит отдавать их на благотворительность, но теперь это уже коллекция.

– Ну, – Гарри беззаботно пожал плечами, – не будем отрывать тебя от твоего миллиардера.

Нора улыбнулась.

– И дикие кони не смогли бы. А вы – уж точно.

Так Гарри и Розалина остались одни перед отелем, издалека наблюдая за грустной Анвитой.

– Как-то странно иметь столько времени, да? – заметил Гарри. – Мне кажется, я должен что-то сделать для Анвиты, но только все испорчу.

– Уверена, что она будет рада узнать, что нам не все равно.