Розанн. Смеющийся полицейский

– Да. Когда увидишь мой рождественский подарок. –

Она нахмурила брови и добавила: – Я даже не представляю себе, чтобы можно было не смеяться.

– Кстати, а ты что хотела бы получить?

– Лошадь.

– А где ты ее поставишь?

– Не знаю. Но мне хочется иметь лошадь.

– Знаешь, сколько она стоит?

– К сожалению, знаю.

Они расстались.

На Кунгсхольмсгатан его ждали Гюнвальд Ларссон и расследование, которое при всем своем желании нельзя было назвать профессиональным. Хаммар был настолько тактичен, что подчеркнул это не далее как вчера.

– А как там с алиби у Туре Асарсона? – поинтересовался Гюнвальд Ларссон.

– Алиби Туре Асарсона является одним из самых надежных в истории криминалистики, – сказал Мартин

Бек. – В критический момент он произносил речь в присутствии двадцати пяти человек. И находился в городской гостинице в Сёдертелье.

– Ага, – печально принял к сведению Гюнвальд Ларссон.

– Кроме того, с твоего позволения, выглядит не очень логичным предположение, будто бы Гёста Асарсон не заметил собственного брата, садящегося в автобус с автоматом под плащом.

– Кстати, насчет плаща, – сказал Гюнвальд Ларссон. –

Он должен был быть очень просторным, если под ним удалось спрятать тридцать седьмую модель. Скорее всего автомат лежал в чемоданчике.

– Тут ты прав.

– Да, иногда и я бываю прав.

– Нам просто повезло, – сказал Мартин Бек, – что вчера вечером ты оказался прав. В противном случае хорошо бы мы сейчас выглядели. – Он ткнул в сторону собеседника сигаретой и добавил: – Но в один прекрасный день ты влипнешь в нехорошее дело, Гюнвальд.

– Не думаю, – ответил Гюнвальд Ларссон и, тяжело ступая, вышел из кабинета. В дверях он столкнулся с

Колльбергом, который торопливо уступил ему дорогу и, покосившись на широкие плечи Ларссона, спросил:

– Ну, как там наш живой таран? Раздосадован?

Мартин Бек кивнул. Колльберг подошел к окну.

– Черт бы побрал все это, – вздохнул он.

– Она по-прежнему живет у вас?

– Да, – ответил Колльберг. – Но только не говори: «Так, значит, ты устроил себе гарем», потому что герр Ларссон уже выразился именно так.

Мартин Бек чихнул.

– Будь здоров, – сказал Колльберг. – Я еле сдержался, чтобы не выбросить его в окно.

Мартин Бек подумал, что Колльберг один из немногих, кто, пожалуй, способен на что-то в таком духе.

– Спасибо, – сказал он.

– За что?

– Ты ведь сказал: «Будь здоров».

– Верно. Мало кто знает, что нужно поблагодарить. У

меня как-то был такой случай. Один фоторепортер избил свою жену и вышвырнул ее голую на снег, потому что она не поблагодарила его, когда он сказал ей: «Будь здорова».

Это было в канун Нового года. Естественно, он был пьян. –

Колльберг немного помолчал, потом медленно сказал: – Из нее больше ничего нельзя вытянуть, я имею в виду Осу.

– Мы уже знаем, чем занимался Стенстрём, – сказал

Мартин Бек.

Колльберг с изумлением уставился на него.

– Знаете?

– Да. Он занимался убийством Терезы. Это совершенно ясно.

– Терезы?

– Да. Тебе не пришло это в голову?

– Нет, – сказал Колльберг. – Не пришло, хотя я просмотрел все дела за последние десять лет. Почему ты ничего мне не говорил?

Мартин Бек задумчиво смотрел на него и одновременно грыз кончик авторучки. Они думали об одном. Колльберг выразил их мысли словами:

– Видно, не все можно передать с помощью телепатии.

– Вот именно, – сказал Мартин Бек. – Кроме того, тот случай с Терезой шестнадцатилетней давности. И ты никогда не участвовал в том расследовании. По-моему, единственный, кто остался с тех времен, так это Эк.

– А ты уже просмотрел дело?

– Да нет. Только перелистал. Там две тысячи страниц протоколов. Все документы находятся в Вестберге. Поедем туда?

– Да. Нужно освежить это дело в памяти.

В автомобиле Мартин Бек сказал:

– Ты все же, вероятно, достаточно помнишь это дело, чтобы понять, почему Стенстрём занялся именно Терезой?

Колльберг кивнул.

– Да. Потому что оно было самым трудным из всех, которыми он мог заняться.

– Да Оно было самым трудным и необъяснимым. Он хотел показать всем, на что он способен.

– И позволил застрелить себя, – сказал Колльберг. – О

черт! Какая же между этими делами связь?

Мартин Бек не ответил, и больше они уже не разговаривали. Только после того, как они приехали в Вестбергу, остановились перед зданием управления полиции и вышли под снег с дождем, Колльберг сказал:

– А дело Терезы можно было бы раскрыть? Теперь?

– Мне трудно представить себе это, – ответил Мартин

Бек.

XXV

Колльберг, тяжело вздыхая, вяло и без всякой системы просматривал скоросшиватели с рапортами.

– Наверное, понадобится неделя, чтобы все это перерыть, – сказал он.

– Как минимум. Главные обстоятельства тебе известны?

– Нет, даже в общем.

– Здесь где-то имеется резюме. Впрочем, я сам вкратце расскажу тебе об этом деле.

Колльберг выразил согласие. Мартин Бек, роясь в бумагах, сказал:

– Данные ясные и однозначные. Очень простые. В

этом-то и состоит трудность.

– Начинай, – поторопил его Колльберг.

– Утром десятого июня одна тысяча девятьсот пятьдесят первого года, другими словами, более шестнадцати лет назад, один человек, который искал потерявшегося кота, обнаружил в зарослях около стадиона «Штадсхаген» на