Розанн. Смеющийся полицейский

Бенгтссон стоял на автобусной остановке напротив дома и смотрел вверх на ее окна. На остановке он был один; он немного постоял там, потом огляделся по сторонам, медленно подошел к углу улицы и исчез за телефонной кабиной.

– Вот он, – прошептал Ольберг и сделал в темноте движение рукой.

Они видели, как от остановки отъехал автобус и на противоположной стороне площади свернул на Тегнергатан, а Бенгтссона нигде не было. Возможно, он стоял в телефонной кабине; они ждали, что вот-вот зазвонит телефон, и Ольберг держал руку на трубке.

Телефон упорно молчал, а через несколько минут

Бенгтссон снова перешел на противоположную сторону улицы.

Вдоль тротуара тянулась каменная стена, которая заканчивалась у самого дома, прямо под окнами. За стеной поднимался травянистый склон, у его подножия были два общественных туалета, с дверьми, вмонтированными в стену.

Мужчина остановился на тротуаре и снова посмотрел вверх, на окна. Потом медленно направился ко входу в дом.

Он исчез из виду, и Ольберг долго напрягал зрение, прежде чем разглядел Мартина Бека, который неподвижно подпирал ствол дерева в сквере. Его на несколько секунд закрыл трамвай, появившийся на Биргер-Ярлсгатан, а когда трамвай проехал, Бека уже не было.

Через пять минут они снова увидели Бенгтссона.

Он шел так близко к стенке, что они заметили его только тогда, когда он пересек улицу и направился к остановке трамвая посреди площади. Остановился у киоска и купил сосиску. Стоял и, не торопясь, ел сосиску, при этом смотрел вверх, на окна. Потом начал прохаживаться взад-вперед по остановке, держа руки в карманах.

Спустя четверть часа Мартин Бек по-прежнему стоял у того же дерева.

Движение стало более оживленным, возле парка и по улице повалила толпа. Закончились сеансы в кинотеатрах.

Они на пару минут потеряли Бенгтссона из виду, но быстро разглядели его в группке людей, возвращающихся из кинотеатра. Он направился к телефонной кабине, но в двух метрах от нее остановился. Потом внезапно быстро зашагал к скверику. Мартин Бек повернулся к Бенгтссону спиной и предусмотрительно удалился.

Бенгтссон обогнул сквер, прошел мимо ресторана и исчез на Тегнергатан. Через несколько минут он снова появился на противоположном тротуаре и принялся ходить вокруг Эриксбергсплан.

– Как ты думаешь, он уже здесь когда-нибудь был? –

спросила женщина в хлопчатобумажном летнем платье. –

Ведь я… я заметила его только сегодня вечером, да и то чисто случайно.

Ольберг курил, прислонившись к стене у окна, и смотрел на нее. Она стояла лицом к окну, чуть расставив ноги и засунув руки в карманы платья, и ее глаза в слабом свете, падающем с улицы, казались темными впадинами на бледном лице.

– Может, он ходит здесь каждый вечер, – сказала она.

Когда мужчина пересек Тегнергатан и закончил четвертый круг по площади, она сказала:

– Если он будет так бродить вокруг всю ночь, я сойду с ума, а Леннарт с Мартином замерзнут.

Без пяти час он, все более ускоряясь, совершил уже восемь кругов по площади. У подножия лестницы в парк остановился, посмотрел вверх на окна и потом медленно перешел на противоположную сторону улицы.

К тротуару подъехал и остановился автобус, а когда он тронулся, Фольке Бенгтссона там уже не было.

– Смотри! Вон там Мартин! – сказала Соня Хансон.

Услышав ее голос, Ольберг вздрогнул. До сих пор они только шептались, и впервые за два часа она заговорила нормальным голосом.

Он видел, как Мартин Бек мчится по улице и вскакивает в автомобиль, как и раньше стоящий у театра. Автомобиль рванул с места еще до того, как Мартин Бек успел захлопнуть за собой дверь, и поехал вслед за автобусом.

– Спасибо за компанию, – сказала Соня Хансон. – Я иду спать.

– Это мудро с твоей стороны, – похвалил ее Ольберг.

Сам он тоже охотнее всего отправился бы спать, но уже спустя десять минут входил в полицейский участок района

Клара. Еще через минуту явился Колльберг.

Они успели сделать пять ходов до того, как вернулся

Мартин Бек.

– Он поехал на автобусе до Санкт-Эриксплан и пошел домой. Свет погас почти сразу же. Наверняка он уже спит.

– Она заметила его случайно, – сказал Ольберг. –

Наверное, он уже был здесь несколько раз.

– Даже если и был, это ничего не доказывает.

– Неужели?

– Колльберг прав, – сказал Мартин Бек.

– Естественно, я прав. Я тоже, бывало, бродил, как мартовский кот, возле домов, где жили приветливые девушки.

Ольберг пожал плечами.

– Конечно, тогда я был моложе. Причем намного.

Мартин Бек ничего не говорил. Его коллеги предприняли вялую попытку закончить шахматную партию. Через минуту Колльберг начал повторять ходы и партия закончилась вничью, хотя у него были шансы на выигрыш.

– Черт возьми, – сказал он. – Из-за этого субъекта я потерял нить игры. Какое у тебя уже преимущество?

– Четыре очка, – ответил Ольберг с важным видом. –

Двенадцать с половиной на восемь с половиной.

Колльберг встал и принялся кружить по комнате.

– Вызовем его снова, сделаем тщательный обыск в квартире и как следует припрем к стенке, – сказал он.

Никто ему не ответил.

– Нужно снова начать следить за ним и привлечь для этого свежие силы.

– Нет, – сказал Ольберг.