Розанн. Смеющийся полицейский

сказал он. – Вот они. На одном рисунке изображен общий вид кабины, на другом – рычаг автомата, открывающего двери. На первом рисунке номер пятнадцать – это кнопка,

отключающая ток от двери, а рычаг автомата, открывающего дверь, обозначен номером восемнадцать. Рычаг находится слева от руля чуть наискосок, у бокового окна.

Рычаг, как это видно на втором рисунке, может находиться в пяти различных положениях.

– Из этого рисунка ни черта не понятно, – сказал Гюнвальд Ларссон.

– В горизонтальном положении, или в позиции номер один, – невозмутимо продолжал Эк, – все двери закрыты.

Во второй позиции, когда рычаг перемещен вверх, открывается передняя дверь, а в позиции три, когда рычаг передвинут еще выше, – и первая, и вторая дверь.

Рычаг можно также передвинуть вниз, позиции четыре и пять. В четвертой позиции открывается передняя дверь, а в пятой – снова две двери.

– Давай покороче, – сказал Хаммар.

– Короче, – сказал Эк, – соответствующий человек должен был с того места, где он, предположительно, находился, около задней двери для выхода, пройти по центральному проходу до места водителя. Потом этот человек наклонился над водителем, который навалился на руль и передвинул рычаг в позицию два. Тем самым он открыл среднюю дверь, то есть ту, которая была открыта, когда приехал первый патрульный автомобиль.

– Действительно, имеются признаки, указывающие на то, что последние выстрелы были сделаны тогда, когда стреляющий отходил по проходу в направлении кабины водителя, – продолжил сразу же Мартин Бек. – Очередь сделана влево. Одним из этих выстрелов, по-видимому, был убит Стенстрём.

– Техника ближнего боя, – вставил Гюнвальд Ларссон. – Очередями.

– Гюнвальд только что сделал очень удачное замечание, – сухо заявил Хаммар. – Он сказал, что ничего не понимает. Все указывает на то, что преступник был знаком с устройством автобуса.

– Вышеупомянутый человек умел, как минимум, манипулировать автоматом, открывающим двери, – педантично уточнил Эк.

В кабинете стало тихо. Хаммар наморщил лоб. Наконец он сказал:

– Значит, вы считаете, что кто-то вдруг встал посреди автобуса, перестрелял всех, кто в нем находился, и потом спокойно ушел? И что никто не успел среагировать? И

водитель ничего не видел в зеркальце?

– Да нет, – ответил Колльберг, – не совсем так.

– А как же?

– Что кто-то со снятым с предохранителя, готовым к стрельбе автоматом спустился по задней лесенке со второго этажа автобуса, – сказал Мартин Бек.

– Тот, кто некоторое время сидел наверху в полном одиночестве, – добавил Колльберг. – Тот, у кого было время, чтобы выбрать самый подходящий момент.

– Водителю известно, есть ли кто-нибудь наверху? –

спросил Хаммар.

Все выжидательно посмотрели на Эка, который снова откашлялся и сказал:

– В лесенку встроен фотоэлемент. Он связан со счетчиком на приборной доске. Каждый раз, когда кто-нибудь, купив билет у водителя, поднимается на второй этаж,

счетчик прибавляет единицу. Водитель все время контролирует, сколько пассажиров находится наверху.

– А когда обнаружили автобус, счетчик показывал ноль?

– Да.

Хаммар несколько секунд стоял молча. Потом сказал:

– Нет, что-то тут не так.

– Что именно? – поинтересовался Мартин Бек.

– Реконструкция.

– Почему? – возразил Колльберг.

– Все слишком хорошо продумано. Сумасшедший, совершающий групповое убийство, не действует по так тщательно разработанному плану.

– Ничего подобного, – заявил Гюнвальд Ларссон. – Тот псих, который в Америке застрелил с вышки более тридцати человек, все дьявольски тщательно продумал. Он даже взял с собой еду.

– Да, – согласился Хаммар. – Однако об одном он все же не подумал.

– О чем же?

На этот вопрос ответил Мартин Бек:

– О том, как он оттуда выберется.

XII

Семью часами позже, в десять часов вечера, Мартин

Бек и Колльберг все еще находились в управлении полиции на Кунгсхольмсгатан.

Уже было темно, дождь прекратился.

Кроме этого, ничего достойного внимания не произошло. На официальном языке это называлось «ход расследования без изменений».

Умирающий в Каролинской больнице по-прежнему умирал.

В течение дня явилось двадцать свидетелей, готовых дать показания. Девятнадцать из них, как оказалось, ехали в других автобусах.

Единственным оставшимся свидетелем была восемнадцатилетняя девушка, которая села на Нюброплан и проехала две остановки до Сергельсторг, где пересела в метро.

Она сказала, что несколько пассажиров вышли одновременно с ней; это выглядело правдоподобно. Ей удалось опознать водителя. Однако это было все.

Колльберг непрерывно кружил по комнате и не спускал глаз с двери, словно ожидал, что кто-то ее выломает и ввалится в кабинет.

Мартин Бек стоял перед висящей на стене схемой. С

заложенными за спину руками он покачивался на каблуках.

Эта раздражающая привычка появилась у него много лет назад, когда он служил простым патрульным, и до сих пор ему не удалось избавиться от нее.

Их пиджаки висели на спинках стульев. Рукава рубашек они подвернули. Галстук Колльберга лежал на столе, а сам

Колльберг потел, хотя в кабинете вовсе не было жарко.