Розанна

Этим посторонним предметом была открытка, которую он купил в Мутале, в табачной лавке. На ней был вид на буренсхультские шлюзы сверху. На заднем плане виднелось озеро и волнолом, а прямо перед объективом двое мужчин открывали ворота шлюза пароходу, переходящему в верхний шлюз. Вероятно, это была старая фотография, потому что пароход, изображенный на ней, уже не существовал. Он назывался «Астрея» и наверняка давно был принесен в жертву пилам и автогену, превратившись в лом.

Безусловно, специалист по фотографическим открыткам фирмы «Алмквистер и Кестер» посетил Муталу летом. Мартин Бек внезапно вспомнил свежий, кисловатый аромат цветов и запах влажной травы.

Он выдвинул ящик и взял лупу, похожую на совок, с батарейками в рукоятке. Нажал кнопку, и открытку осветила лампочка в два с половиной ватта. Фотография была качественная, он четко различил капитана на мостике в кормовой части палубы и нескольких пассажиров, стоящих у борта. В передней части судна громоздилась куча товара — еще один штрих, свидетельствующий, что фотография сделана давно.

Он как раз передвинул поле зрения на полсантиметра вправо, когда Колльберг бухнул кулаком в дверь и ввалился неожиданно, как гром на рождество.

— Ага, испугался?

— До смерти, — сказал Мартин Бек и почувствовал, что сердце у него никак не хочет войти в нормальный ритм.

— Ты еще не ушел?

— Конечно, ушел. Сижу на втором этаже в Багармуссене и ем сосиску.

— Кстати, известно ли тебе, как ребята из полиции нравов называют эту вещицу? — спросил Колльберг и показал на лупу с ручкой.

— Нет.

— Детектор невинности Мария-Луиза.

— Гм.

— А почему бы и нет? Точно так же ее можно назвать лопаточкой для тортов «Юхан» или еще как угодно. Слышал последние новости торговли?

— Нет.

— При покупке машинки для подсчета банкнот «Маркус» вы получите дополнительно апельсиновое пирожное «Аякс».

— Так купи ее, черт возьми.

— Для того, чтобы сосчитать те десять крон, которые у меня остались? Кстати, когда у нас будет зарплата?

— Наверное, завтра. По крайней мере, надеюсь.

Колльберг бухнулся в кресло для посетителей.

— А лошадка все едет и едет, — вздохнул он.

— И никуда не доедет, — закончил Мартин Бек. Они немного посидели молча. Фразами они обменялись чисто автоматически, при этом ни один, ни другой даже не пытались делать вид, что их это развлекает. Наконец Колльберг сказал:

— Так значит, тот негодяй, которого ты ездил допрашивать, здесь ни при чем?

— Это был не он.

— У тебя есть доказательства?

— Нет.

— Стало быть, интуиция?

— Да.

— Мне этого достаточно. В конце концов есть же какая-то разница между растлением пьяной двенадцатилетней девочки и убийством на сексуальной почве взрослой женщины.

— Есть.

— Кроме того, Эриксон никогда бы не смог ей понравиться. Конечно, если я правильно понял Кафку.

— Да, — подтвердил Мартин Бек, — она не стала бы с ним этим заниматься.

— А тот, в Мутале? Разочарован?

— Ольберг? Да, немножко. Но он упрямый. Кстати, что сказал Меландер?

— Ничего. Я этого психа знаю еще с тех пор, когда мы были в оперативной службе, и за все это время его прорвало лишь однажды, когда ввели карточки на табак.

Колльберг достал блокнот в черном переплете и глубокомысленно пролистал его.

— Когда ты уехал, я прочел все материалы еще раз и решился сделать такое маленькое резюме.

— Да…

— Я, например, задал себе вопрос, который завтра нам наверняка задаст Хаммар: что, собственно, нам известно?

— И что же ты ответил?

— Секундочку. Будет лучше, если ответишь ты. Что мы знаем о Розанне Макгроу?

— Многое — благодаря Кафке.

— Верно. Я бы даже решился сказать, что мы знаем о ней все. Далее: что нам известно об убийстве?

— Мы знаем, когда было совершено преступление. Более или менее знаем, где и как это произошло.

— Мы действительно знаем, где это произошло?

Мартин Бек забарабанил пальцами по столу, потом сказал:

— Да. На экскурсионном пароходе «Диана» в каюте номер А7.

— Группа крови действительно совпадает, но для ареста этого недостаточно.

— Нет, но мы это знаем, — уверенно сказал Мартин Бек.

— Хорошо. Предположим, мы это знаем. Когда же это произошло?

— Вечером четвертого июля. Когда стемнело. В любом случае, после ужина, а он закончился в восемь часов. Примерно между девятью и двенадцатью.

— Как? Ну, об этом мы можем судить по результатам вскрытия. Можем также исходить из того, что она разделась сама. Добровольно. Либо, возможно, под угрозой насилия, но это не слишком правдоподобно.

— Нет.

— И наконец: что мы знаем о преступнике?

Через двадцать секунд Колльберг ответил сам:

— То, что он садист и сексуальный маньяк.

— То, что он мужчина, — добавил Мартин Бек.

— Да, почти наверняка. И то, что он сильный. Розанна Макгроу вовсе не была карликом. Мы знаем, что он был на «Диане».

— Да, если, конечно, исходить из того, что все наши предположения верны.

— И что он должен относиться к одной из двух категорий: пассажир или кто-то из команды.

— Мы это точно знаем?

В кабинете стало тихо. Мартин Бек кончиками пальцев перебирал волосы. Наконец он сказал:

— В противном случае это было бы невозможно.

— В самом деле невозможно?

— Нет.