Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

– Надо на него поглядеть, – заявил Ольберг. – Позвони мне, как только узнаешь что-нибудь в судовой компании. Я приведу его даже в том случае, если мне лично придется за ним плыть. Второй кочегар тоже на каком-то судне, но я быстро его найду. Кроме того, надо будет еще раз побеседовать с механиком. Он уже не плавает, а работает в «Электролюксе».

Разговор закончился. Мартин Бек сидел, сложив руки на коленях, и раздумывал над тем, что нужно предпринять дальше. Наконец он вскочил и быстро поднялся по лестнице на верхний этаж.

Когда он вошел, Меландер как раз клал телефонную трубку. Кольберга в кабинете не было.

– Это судно, «Калайоки», сейчас идет из Хольмсунда. Послезавтра ночью будет в Сёдерхамне. Судовая компания подтвердила, что Эрикссон находится на судне.

Мартин Бек вернулся в свой кабинет и снова позвонил в Муталу.

– Я возьму с собой еще одного человека и заеду за ним, – сказал Ольберг. – Позвоню тебе, как только мы вернемся.

Несколько секунд было тихо. Потом Ольберг сказал:

– Думаешь, это он?

– Не знаю. Это может быть обыкновенная случайность. Я видел его только один раз, причем было это больше двух лет назад – до того, как его осудили. Гнусный субъект.

Остаток рабочего дня Мартин Бек провел в кабинете. Он чувствовал, что совершенно не способен чем-либо заниматься, но, несмотря на это, ему удалось немного разобраться с текущими делами, накопившимися у него на столе. Он непрерывно думал о финском судне, идущем в Сёдерхамн. И о Розанне Макгроу.

Придя домой, он попробовал работать над своей моделью, но уже через минуту остался сидеть неподвижно, положив локти на стол и сцепив руки. Ему хотелось дождаться утреннего звонка Ольберга, но спать он все же пошел, спал беспокойно и около пяти уже был на ногах.

Когда сквозь щель в двери с шуршанием упала утренняя газета, он уже успел побриться и одеться. Мартин Бек дочитывал спортивную страницу, когда позвонил Ольберг.

– Ну так мы его взяли. Строит из себя героя и не хочет говорить ни слова. Не могу утверждать, что он мне чересчур понравился. Да, я разговаривал с начальником. Он сказал, что, если возникнет необходимость, я могу спросить тебя, не будешь ли ты столь любезен приехать и провести допрос. Думаю, такая необходимость есть.

Мартин Бек посмотрел на часы. Расписание поездов он знал уже почти наизусть.

– Хорошо, я еще успею на поезд в половине восьмого. До свидания.

Таксисту он велел ехать через Кристинеберг, а в кабинете взял с собой в дорогу папку с протоколами допросов и личными данными. За пять минут до отправления поезда он уже сидел в купе.

Карл-Оке Эрикссон-Стольт родился в стокгольмском районе Катарина двадцать восемь лет назад. Отец умер, когда ему было шесть лет, а через год они с матерью переехали в Хагалунд. Сестер и братьев у него не было. Мать работала швеей-надомницей для фабрики пошива одежды. Воспитанием сына-школьника не занималась. Учителя о нем отзывались так: поведение посредственное, хулиган, неуправляем. Окончив школу, работал в самых разных местах, чаще всего посыльным и грузчиком. Когда ему исполнилось восемнадцать, ушел юнгой в море, потом работал кочегаром. Начальству о нем сказать нечего. Через год снова переехал к матери и жил у нее на иждивении, но в следующем году государство взяло его на свое обеспечение. В апреле прошлого года его выпустили из Лонгхольменской тюрьмы[19].

Мартин Бек проштудировал протоколы допросов еще вчера, но снова внимательно их прочел. В папке также находилось заключение судебного психиатра. Заключение было заумным и в основном изобиловало словами: неуравновешенность, заторможенность, угнетенность. Кроме того, Эрикссон-Стольт имел психопатические склонности и высокоразвитую сексуальность: комбинация этих двух элементов могла стать причиной ненормальных поступков.

С вокзала Мартин Бек сразу отправился в полицейское управление и без десяти одиннадцать постучал в дверь кабинета Ольберга. У Ольберга сидел старший комиссар Ларссон, оба выглядели уставшими, измученными и, очевидно, почувствовали облегчение оттого, что теперь могут передать это дело кому-то другому. Им не удалось вытянуть из Эрикссона ни единого слова, кроме вялых ругательств.

Ольберг прочел личные данные. Когда он закрыл папку, Мартин Бек сказал:

– Второго кочегара ты нашел?

– И да и нет. Он на немецком судне, которое сейчас находится в Голландии. Сегодня утром я звонил в Амстердам и беседовал с каким-то комиссаром, который немного знает немецкий. Ты бы только послушал, на каком немецком я с ним объяснялся. Если я правильно понял, у них в Гааге есть человек, который немного знает датский и кое-как сможет его допросить. Конечно, если они меня поняли. Рассчитываю, что завтра утром они дадут о себе знать.

Ольберг позвонил и попросил принести кофе. Выпив кофе, Мартин Бек встал и сказал:

– Ну так я бы хотел сразу им заняться. Куда вы нас посадите?

– Можешь занять соседний кабинет. Там есть магнитофон и прочие необходимые вещи.