Рожден быть опасным

Хлопнули передние дверцы, и из лимузина выбрался Главный, отвечавший за нашу делегацию; вслед за ним вылез его секретарь.

– Мы должны были поехать к президенту. Он ждет, – ворчал Главный.

– Подождет, – равнодушно отозвался я.

Я беспокоился за Марка. Я видел его рану. Она оставляла мало надежд. Пуля прошла очень близко от сердца. Крысобой потерял чересчур много крови. Я опасался, что он умрет. Точно ребенок, страшащийся смерти родителей, я не хотел его гибели. Он стал для меня другом. И я должен быть рядом.

Главный оплатил парковку кредиткой, помеченной изображениями правительственного штандарта и герба Независимого Амбера. Кредитку он погрузил в ребро бетонного блока, который я сперва принял за опорный столб. И только сейчас я сообразил, что, помимо кредите приемника, квадратная колонна еще выполняла функции пульта управления. В стоимость парковки включалась доставка пассажиров на требуемые этажи.

– Надеюсь, палату Крысобоя охраняют? – осведомился я.

– Весь этаж под охраной, – ответил Главный.

За нами прибыла кабина, похожая на таксофлаер, только без опознавательных знаков. Кабина не опустилась на асфальт, а зависла над ним, приветливо распахнув дверцы. Мы зашли внутрь, и кабина понеслась вдоль бесконечно длинных рядов машин. Она доставила нас к лифтовому комплексу, где выпустила наружу.

Палата Крысобоя располагалась на двенадцатом этаже. Лифт домчал нас в две минуты. Возле лифта нас встретили два вооруженных автоматами солдата. Они преградили нам дорогу и потребовали предъявить документы. Главный показал им какие-то корочки, и они, казалось, остались удовлетворенными, но меня захотели обыскать. Я почувствовал прилив злости и выхватил из-за пояса «Аргумент». «Аргумент» подействовал. Схватив солдата за грудки, я приставил дуло пистолета-автомата к его голове и зашептал, выплевывая слова как пули:

– Я – неприкосновенное лицо!

Крысобой был где-то рядом. Он находился на грани между жизнью и смертью, а какие-то служаки встали у меня на пути. Я чувствовал, как плывет крыша и норовит ускользнуть в бессознательное, превращая меня в берсерка – воина, одержимого неистовством.

Второго солдата, направившего на меня дуло автомата, колотила нервная дрожь.

– Успокойтесь. Успокойтесь… – суетился где-то поблизости Главный.

– Я хочу, чтобы ты уяснил, что у меня есть два «Аргумента», пистолет и десяток боевых гранат, и все на мне. Я ходячий арсенал и разоружаться не намерен. Мой друг лежит там, и я к нему пройду. Ты меня пропустишь добровольно или я пройду по тебе.

Отшвырнув от себя солдатика, я убрал «Аргумент» и неспешно пошел по коридору, чувствуя, как автоматное дуло морозит мне затылок.

– Ты чего взбеленился? – поинтересовалась Рената, догнав меня.

– Где были эти солдатики, такие придирчивые, когда мы по трапу спускались? – зло спросил я.

Смягчившись, – в конце концов, Рената ни в чем не виновата, – я добавил:

– Нехорошее что-то ощущаю.

Чутье в который раз не подвело.

Возле палаты Марка сидели два солдата. Издалека казалось, будто они спали, сложив оружие на коленях и чуть опустив головы, но, приглядевшись, я обнаружил, что они не дышат. Бездвижные тела. Я убыстрил шаг. Склонившись к солдату, я коснулся шеи. Пульса не было. Выхватив «Аргумент», я оттолкнулся от противоположной стены и, высадив дверь, влетел в палату. Палата была пуста. В ней никого не было. Только тело, лежащее под простынями, и дырки от вошедших пуль. Простыни оказались пропитаны кровью.

– Суки!.. – взревел я.

Позади меня с «Аргументом» на изготовку в палату заглянула Рената.

Я сдернул простыни с тела. От души отлегло. Не Крысобой. Какой-то неизвестный, дряхлый, сморщенный, как гриб, мужичок.

Я коснулся рукой ран. Теплые.

– Убийца в здании.

Я выскочил в коридор, сбивая с ног Главного.

– Где Крысобой? – заорал я на поднимавшегося старика.

– В безопасности, – пропищал он.

– Где ваша хваленая охрана?! Кто пытается нас убить?! – засыпал я Главного вопросами. Он даже не пытался отвечать.

От лифтов к нам спешили солдаты.

– Шум слышали?! – спросил я.

– Ничего.

– Олухи. Трех человек убили рядом с вами, а вы даже задницы оторвать не удосужились.

– Наш пост возле лифта…

– Показывай, где Крысобой.

Главный опомнился, выхватил у солдата рацию и стал передавать в эфир приказы:

– Перекройте все выходы. На двенадцатом этаже совершено убийство. Прочешите госпиталь!

Сунув рацию в карман плаща, Главный направился в палату к трупу. Мы с Ренатой последовали за ним. Миновав кровать (на нее он даже не взглянул), Главный подошел к окну. Что он делал возле окна, я не видел. Но через минуту он раскрыл дверцы шкафа, втиснутого между двух оконных проемов, зашел внутрь, высунулся и жестом пригласил нас зайти.

Я вошел и встал рядом. Рената присоединилась к нам. Главный захлопнул створки изнутри, запер их на какой-то запор и дернул за вешалку.

– Все гениальное просто, – заявил Главный. Шкаф медленно стал двигаться вниз.

– В палате вашего товарища неотлучно находится несколько человек. Не бойтесь, убийцу поймают. Он не сможет уйти. Все перекрыто, – рассуждал Главный.

– Надеюсь, – буркнул я.