Рождение апокрифа

– Золото, – седой протянул маленький плод Сергею. – Берите на память. По-настоящему золото, в любой ювелирной лавке подтвердят. Это не дешевый фокус. Сейчас вы видели ту самую холодную реакцию на внутриатомном уровне. Реакцию, которую я произвел, используя свои энергетические ресурсы. Я доходчиво выражаюсь?

– Более чем, – Казаков взвесил в ладони маслину – тяжелую и холодную. Никакого жульничества здесь быть не могло – ягода изменилась на его глазах, лежа на открытой ладони мессира де Гонтара. Заменить ее он просто не мог. – Тогда развейте мои заблуждения. Почему вы могли находиться в церкви, а сейчас стоите на освященной земле монастыря? По любым правилам представитель темной силы не может придти на территорию светлых.

– Светлые, темные… – разочарованно скривился де Гонтар. – Насмотрелись «Горца»? На святой земле бои не ведутся? Ладно, не обижайтесь. Возвращаясь к предыдущему разговору: вы не слышали один из основополагающих и совершенно правильных церковных догматов – дьявол, как творение, делает все только по соизволению и разрешению Господнему? Я говорю с вами открыто – я несовершенен, ибо сотворен. Надо мной стоит Творец. Но я – второй после него. Тщеславное замечание, правда? Однако истинное. Да, я могу в нужный момент придти туда, куда нужно. В мечеть, синагогу, церковь или храм Вишну. С соизволения, так сказать. Есть еще заблуждения, нуждающиеся в быстром и окончательном развеивании?

– Есть, – с любопытством сказал Казаков. Мессир де Гонтар после объяснений о своей сути перестал выглядеть опасным и возбуждать атавистические предрассудки. Рогатый черт с вилами в лапах исчез на фоне понятного цивилизованному человеку сгустка энергии. – Когда вы приходили к доктору Фаусту, то… Как бы вам это сказать?..

– Отправьте Гёте и Булгакова в печку, – непринужденно посоветовал де Гонтар, перебив. – Я с этими господами незнаком, они в своих писаниях основывались только на собственной фантазии, которая, в свою очередь, исходила из предрассудков. Вроде бы сказано, что рукописи не горят? Горят, еще как жарко! Поверьте, я не стану покупать, искушать и совращать. Ничего вам не предложу. Если сами не попросите. Умоляю, не делайте такое лицо! «Никогда ничего не проси…» и прочие глупости забудьте… В Писании, которое я уважаю ничуть не меньше вас, сказано: «Просите и дано будет вам, ищите и найдете, стучите и отворят вам».[24] Знаете, кто это сказал? Да-да, именно Он, так зачем же противоречить божественным словам?.. Давайте просто поговорим. Я люблю разговаривать. Спросите, что вам интересно. Откройте для себя новые тайны.

– Я не верю, – осторожно начал Казаков, – что вы пришли просто так. Вы только что признали, будто вы разумное существо, имеющее могущество и влияние. Простой смертный для вас незаметен точно также, как последний бомжара из города Урюпинска – для Бориса Березовского. Итак, зачем? И почему только сегодня? Я почти месяц сидел один в Нормандии, а вы где-то шлялись, вместо того, чтобы придти и разобраться в ситуации.

– Шлялся! – обиделся де Гонтар. – Вы даже больший эгоист, чем господин фон Райхерт. Он был убежден, что мироздание изменилось ради него. А вы мне в лицо заявляете, будто весь мир обязан вращаться вокруг вас. Не спорю, вы мне были интересны, но просто времени не оказалось. Я поговорил с фон Райхертом и на том успокоился. Признаться, там я повел себя в соответствии с выдуманными человечеством канонами: искушал. Вовсю. Не получилось. Только зря напугал человека. Поймите, с каждым я разговариваю особенно, на его языке. Иногда бывает полезно явиться к одному из здешних в рогато-хвостатом облике и как следует постращать. Отсюда, кстати, и легенды… Но если вы думаете, что Мефистофель Гёте списан с реальности, вы ошибаетесь. К президенту Америки я приду в виде уважаемого адвоката, к русскому бандиту – в образе «братка», к сорбоннскому философу эпохи Филиппа Красивого как собрат по ремеслу – в мантии и с уважаемой седой бородой. У меня нет устоявшегося облика. Скажите на милость, какая личина может быть у солнечного луча?

– Ко мне, значит, явились, взяв внешность фон Зюдова, хорошо мне знакомую? Чтобы не напугать и вызвать доверие?

– Вы предпочитаете Аль Пачино, сделавшего на меня пародию в «Адвокате дьявола»?[25] Или Воланда? Сколько угодно. Смотрите, только быстро.

Гонтар развернулся спиной, потом снова оборотился к Казакову, потом снова… Запомнился только худощавый господин в сером берете с зеленым и черным глазами.

– Не нравится? – соболезнующе произнес де Гонтар, вернув привычный облик. – И мне тоже. Сейчас вы подсознательно мне симпатизируете, видя знакомого по кинематографу человека. Что играет в мою пользу.

– Вы откровенны, – щелкнул языком Сергей. – Неужели не боитесь?

– Чего мне бояться? – изумленно вопросил гость. – Откровенность – добродетель, которую я могу себе позволить. Мое оружие – правда.

– Правда, изложенная с вашей точки зрения, – пунктуально уточнил Казаков. – Или неполная правда, а только часть. Так чего же вы хотите?