Рождение бога

— Как не нашли! Вам что, жизнь надоела! Так это можно исправить! Герцог Теодор Фердинанд Виктор Адольф и т. д. и т. п. Калигула находился, прямо скажем, не в лучшем настроении.

— Но, ваша светлость… — попытался пролепетать один из павших ниц слуг. — Мы сделали…

— Ты! — Узловатый палец герцога нацелился на едва живого от страха престарелого камердинера. Несмотря на то что тот не отрывал глаз от мозаичного пола парадной залы замка, каким-то шестым чувством слуга понял, что обращаются именно к нему. Глаза поднялись на разъяренного господина, от увиденного несчастный забыл даже дышать.

— В твои обязанности, если не ошибаюсь, входит смотреть за наследником? — вкрадчиво поинтересовался герцог.

— Да, ваша светлость. — Голова камердинера плавно вжалась в плечи.

— Не слышу!!! — рявкнул Теодор.

— Да, ваша светлость, — повторил несчастный не громче первого.

На этот раз герцог его услышал.

— Так во имя всех святых, какого же черта ты там делал, если не следил!

— Я… я… — Голова вошла в плечи по самые уши и так и осталась в своем укрытии.

Неизвестно, что сделал бы пылающий гневом отец с незадачливым служакой, если бы в этот момент в залу, громко хлопнув дверью, не ворвался лысый человек, с бычьей шеей до могучих ног закованный в блестящие с тонкой чеканкой латы, — старший воевода и по совместительству начальник тайной полиции герцогства Бортоломео Ферручи.

— Мы его нашли, ваша светлость, — прямо с порога доложил Ферручи.

— Где?! — Герцог уже напрочь забыл о невезучем камердинере.

— В зуб каждого мардока вмонтирован мини-передатчик, это делается, если животное вдруг заблудится или его украдут…

— Подробности меня не интересуют. Где мой сын!

— Передатчик очень маломощен, но акустикам удалось взять пеленг. Он не так далеко в лесу, мой господин…

Герцог уже бежал к выходу, выкрикивая распоряжения:

— Мой флайер, срочно, самый быстроходный, и этого… акустика с его аппаратурой на борт! Первого, кто увидит моего мальчика, озолочу!

Троцеро не сразу понял, что произошло. Секунду назад дорога была абсолютно пуста, безжизненной лентой протекая между деревьев, а в следующее мгновение перед мальчиком уже стояли и загораживали путь трое неизвестных. Высокие, плечистые, с удивительно похожими небритыми физиономиями и слипшимися, забывшими мыло или шампунь, волосами.

Одеты незнакомцы были в шкуры мехом наружу, грубо стянутые с боков толстыми нитками. Вся компания скорее походила на диковинных зверей, нежели на представителей рода человеческого.

Незнакомцы стояли молча, сдвинув брови и усиленно сопя перебитыми носами. Несмотря на неординарность ситуации, мальчик не испугался любопытство, вот то чувство, которое подходило к теперешнему его состоянию.

Конечно, он слышал о разбойниках, но никогда не предполагал встретить их вот так — нос к носу. И потом — не пристало потомственному дворянину бояться каких-то оборванцев.

— Та-ак, и кто же здеся у нас? — раздался неожиданно громкий и неожиданно скрипучий голос.

Троцеро обернулся. Пресекая любые попытки к отступлению, позади путника возникло еще двое бандитов. Один такой же здоровый и угрюмый, как впереди стоящие, а второй высокий, худой с впалыми щеками, жиденькой бородкой и огромными, почти до затылка, залысинами на вытянутом черепе.

— Никак благородный господин пожаловали, — проблеял длинный.

Видимо, в компании он был кем-то вроде предводителя, так как единственный из собутыльников не носил шкур, а щеголял в заляпанном жиром, с вырванными пуговицами кафтане. По всему видать, с чужого плеча.

— И куда ж ты так спешишь, милок?

При этих словах худого его сообщники, посчитав их верхом остроумия, обнажили в ухмылках почерневшие зубы.

Троцеро подбоченился.

— Я сын герцога Теодора Калигулы и направляюсь к себе домой, поэтому требую сейчас же отпустить меня.

Дружный гогот был ему ответом. Даже тощий ухмыльнулся.

— Ишь ты, требую, каков молокосос. А ежели я сейчас у тебя чего потребую?

Они издевались над ним. Открыто издевались. Губы мальчика затряслись от обиды.

— Кто вы такие, чтобы так разговаривать со мной! Знайте, если мой отец, благородный Теодор Калигула, узнает об этом, то вам не поздоровится. Он вас… он… — Троцеро лихорадочно соображал, что бы такое сказать поужаснее, что сделает с этими грязными людьми его отец. Как назло ничего достаточно мучительного в голову не приходило. — Он вас побьет! — наконец выпалил мальчик, тяжело дыша.

От дружно грянувшего гогота повзлетали даже птицы с окрестных деревьев. Разбойники, казалось, лопнут от смеха.

— Ой, как страшно, — вытирая слезы, ответствовал тощий. — Не, ребята, может, и вправду отпустим… — Он опять затрясся. — Вы слышали, побьет…

Горячая юношеская кровь ударила мальчишке в голову. Издевательства над собой он еще мог стерпеть, но над отцом… Не помня себя от ярости, Троцеро одним движением стянул с плеча лук, рука его уже двинулась к притороченному к седлу колчану, маленькие глаза метали молнии.