Рождение Богов (СИ)

– В мастерских порядка не хватает. Харет темнит – отчета не дает. Нет ему веры. Вот и нужен грамотный слуга. А где его взять? Я уже три раза в Пирей ходил. Да все без толку. За грамотного и сообразительного раба столько денег хотят, что дешевле самому все проверять. Но в этот раз Никомед, сын Фрасиклида, предложил мне одного. На вид – дикий, большой, дремучий. Думаю, какой от него толк? Его на рудники нужно или на мельницу. А Никомед и говорит: «Он лишь на вид такой темный. Язык быстро выучил. Даже считает немного, но на своем, на варварском». Я присмотрелся – и точно. Взгляд умный, покладистый. Решил попробовать. Молодой – быстро научится. Но если из него не выйдет проку, пойдет в мастерскую глину месить.

Отец рассказывал так увлеченно, что позабыл все свои сомнения. Пандора внимательно слушала его, кивая и поддакивая.

Когда отец выговорился, она спросила:

– Так ты его учить будешь?

– Придется, – вздохнул Тофон. – Только так и можно воспитать верного и сообразительного слугу! – добавил он назидательно. – Буду его с собой водить в мастерские и на агору. Вечером в гости Леонид с Аристоном и Анитом придут. Поставлю его прислуживать. Пусть слушает умных людей.

Услышав имя дяди, девушка вздрогнула.

Тофон заметил это и нахмурился:

– Ты не любишь своего дядю?

Вопрос застал Пандору врасплох.

– Ну… почему же… Дядя Анит… Он… – замялась девушка.

Тофон взял ее за подбородок и пристально посмотрел дочери в глаза.

– Ты хорошая и послушная девушка. Я знаю, что ты всегда подчинишься отцовской воле. И знаю, о чем слуги в нашей семье шепчутся по углам. Все пророчат его тебе в мужья, но я никогда не отдам свою любимую дочь за этого старого ворчуна! И я помню пророчество, в которое верила твоя мама. Я найду тебе достойного мужа: доброго, мужественного и добродетельного. Вокруг твердят, что пора выдавать тебя замуж. Но, клянусь богами, пока я не встретил никого, кто был бы тебя достоин и кого бы боги предрекли тебе… – голос Тофона дрогнул.

Пандора зажмурилась. На ее длинных ресницах повисли тяжелые прозрачные капли. Одна капля сорвалась и побежала по горячей щеке, оставляя тонкий влажный след. Тофон грустно улыбнулся и вытер слезинку.

– Спасибо, отец!

Повисло тягучее молчание. Стали слышны шаги и бубнеж за стеной: «…хейс, дюо, трейс, теттарес…» – и что-то неразборчивое на непонятном языке.

Тофон с Пандорой переглянулись и расхохотались.

– Хороший мальчик, – низким голосом произнесла Пандора, подражая дорийскому говору Ифгении.

3

К вечеру боль в ноге почти утихла. Лишь припухлость лодыжки напоминала о вчерашнем происшествии. Целый день Пандора слышала, как отец за стеной разговаривает с новым рабом. Почему-то это злило. Она невольно вспомнила, что точно так же отец занимался и с ней, когда она была маленькой девочкой. Отец учил ее считать, читать и писать. Они вместе читали Гомера и Геродота.

Их соседка, Гиппарета, ее ровесница и подруга в многочисленных играх и забавах, всегда дразнила эту учебу. С Гиппаретой занималась ее мать, но она больше учила девушку работать с прялкой и ткацким станком, чем со свитками. Гиппарета смеялась над ней, но Пандора никогда не обижалась, потому что в глубине души знала, что подруга просто завидует тому, сколько внимания уделяет ей отец.

И вот сейчас она вдруг обнаружила у себя эту зависть. Ей стало очень стыдно, но зависть и злость не проходили. Ах, да. Нужно проверить, как идут дела на кухне. Отец говорил, что вечером будут гости. Достойная хозяйка не может оставить без внимания подготовку к ужину.

На кухне вовсю кипела работа. Антимона споро управлялась с фалангами горшков и сковородок. Ифгения была на подхвате. Она всегда помогала поварихе, когда ждали гостей. Пахло вкусно. Пандора заглянула в горшок. Ага, чечевичная похлебка. Здесь курица с бобами. А вот и главное блюдо: жареные угри с луком. Она глубоко вдохнула и невольно сглотнула слюну.

– Я для тебя, душенька, самого жирненького приберегла, – шепнула ей на ухо Антимона и кивнула на сковородку, отставленную на отдельную жаровню.

– Ох, госпожа! Зачем же тут дымом и гарью дышать! Посидела бы лучше, отдохнула. Я скоро все принесу. Прямо в комнату, – Ифгения бросила перемешивать жарящийся лук и подскочила к Пандоре.

Девушка почувствовала, что своим присутствием мешает поварихам. Она зачерпнула ложкой немного чечевичной похлебки. Обожгла язык. Придала лицу серьезное выражение. Пристально осмотрела закопченную кухню и строгим голосом велела добавить еще немного чеснока в похлебку. Потом вытерла рукой вспотевший лоб и поспешно выбежала с кухни.

В дверях она столкнулась с отцом.

– Моя дорогая! Как твоя нога? Что ж ты на месте не сидишь?

– Ах, батюшка! Прости меня, ради богов. Не усидела, решила проверить, все ли хорошо на кухне.

– Клянусь Зевсом, запру тебя в спальне, чтобы ногу берегла, а не прыгала по всему дому, словно козочка!

Пандора обезоруживающе улыбнулась.

– Милая моя, – отец нежно потрепал девушку по волосам.

– А как ты, отец? Нельзя так много работать! Я целый день слышу, как ты поучаешь этого олуха – нового слугу. Что, не выйдет из него толку?