Рождение дракона

Вороны на стройплощадке в ужасе взметнулись ввысь, когда дракон опустился на один из кранов. Сонная и тёмная многоэтажка возвышалась перед ним. Только в центре её в одном окне горел свет. Возле него стояла фрау Тоссило, глядя в небо. «Какой маленькой и хрупкой выглядит она в этой бетонной коробке», – подумал Курмо, горя желанием окликнуть её. Но побоялся напугать. Он осторожно оттолкнулся от металлических стоек и полетел к балкону. Приземлиться будет намного сложнее, потому что балкон под навесом. Курмо нужно точно вписаться, да и посадочная площадка не очень большая. Но тут крылья-щупальца невесомо скользнули в стороны, позволив ему точно, даже не покачнувшись, приземлиться на искусственный газон. Балконная дверь распахнулась.

– Ни за что! Ни в коем случае я не должна была допустить этой выходки!

Фрау Тоссило бросилась ему на шею и прижалась щекой к шелковистой коже. Потом потянула его в комнату.

– В следующий раз ты должна полететь со мной, – только и смог пророкотать Курмо, а затем его лапы подкосились.

Он утомлённо повалился на мягкий ковёр и тут же заснул. Теперь его щупальца безвольно свисали с шеи, но крылья и ноздри вибрировали, словно во сне он уже опять летел.

26. Стоит только выйти из дома

– В следующий раз ты должна полететь со мной, – сказал Курмо фрау Тоссило, прежде чем заснуть.

Но из этого ничего не вышло. Фрау Тоссило не могла на такое отважиться. И кроме того, стояли жуткие холода. Йохан тоже не рискнул.

– Не могу сказать, что я прихожу в дикий восторг от идеи промчаться по небу, – заявил он. – А опасность свалиться вниз уж точно не радует.

А вот Янке очень хотелось полетать с Курмо. Только лучше дождаться весны. На такой высоте зимней ночью только с драконом ничего не случится, а вот человек точно погибнет.

В конце февраля даже на земле стояли лютые холода. Весь город замёрз. Берлинское ведомство водного хозяйства официально объявило Шпрее доступным для прохода водоёмом.

«А почему не говорится «доступным для проезда»?» – подумала Янка, ведь именно этим она планировала сегодня заняться. Поэтому на кухонном столе вместо записки: «Мы внизу у фрау Тоссило, вернёмся к ужину», лежала другая: «Я уговорила Йохана покататься на коньках, вернёмся в шесть. Целую, Янка».

Небо было безоблачным. В воздухе пахло углём, лёгкий ветерок обдувал лица брата и сестры, когда они, плотно укутанные, топали по обледенелым дорожкам к реке. У прибрежной лестницы возникла заминка. Похоже, половина Берлина тоже решила покататься на льду. Внизу у реки, выбравшись из толпы, они сели на бетонную набережную и надели коньки.

Время от времени Янка ходила на каток со своими одноклассниками, а вот Йохан давно этого не делал. Янке очень хотелось, чтобы он чувствовал себя уверенно и остался доволен. Поэтому сначала она поехала совсем медленно. Но её опасения оказались необоснованными. Йохан воскликнул:

– Классный лёд! Супергладкий и без снега, лучше не придумаешь! – и тут же помчался что есть силы.

Янка понеслась за ним.

– Хочешь колу? – крикнула она, пиная на ходу замёрзшую бутылку.

– Не-а, только не сейчас! Лучше прибавь газу, – бросил Йохан через плечо.

Обогнув семью с санками, он полетел вперёд по белой глади. Большой чёрный пёс неуверенно двигался навстречу, скользя лапами. Йохан объехал его, то же сделала и Янка. Под мостом она крикнула, чтобы услышать эхо. Йохан, подумав, что она окликнула его, сбавил скорость. Янка пронеслась мимо.

– Эй! – проревел Йохан. – Ну, подожди же!

Промелькнули грязно-чёрные кирпичные стены огромной теплоэлектростанции с серыми трубами. Затем – современные здания: изогнутые, зеркальные, иногда более широкие вверху, чем внизу. Но Янка не смотрела на архитектуру – ни справа, ни слева. Она просто наслаждалась скоростью и потоком воздуха, обдувающим лицо. По всему её телу распространялось тепло, и она чувствовала себя свободной. Вокруг – ни машин, ни автобусов – нечего опасаться. Нет стрелок, дорожных знаков и светофоров, указывающих, что ей делать. Она могла передвигаться, как хотела. И ей удавалось сохранять невероятную скорость. Причём – за счёт собственных сил. Наверняка что-то подобное испытывал Курмо в полёте. Янка посмотрела на небо. Самолёты расчертили голубую бесконечность на сектора своими белыми полосами. «На самом деле самое замечательное в полёте – это огромное свободное пространство, – подумала Янка. – Если бы все умели летать и парили там наверху, меня бы больше не тянуло туда с такой силой».

– Посмотри-ка! – Йохан внезапно оказался вплотную за её спиной, с трудом переводя дыхание и указывая на вмёрзший в лёд буй, используемый летом как ориентир для речных судов. – Там, случайно, не Лена носится вокруг этой штуки?