Рождение дракона

– Ее зовут Лилит, – сказал Райли, поворачиваясь ко мне. – И помимо того, что она самая злобная стерва, которая оказалась за пределами Стервотауна, она является лучшей из гадюк в «Когте». И поэтому очень любопытно, что они выбрали ее в качестве твоей наставницы. – Райли прищурился, оценивающе глядя на меня через всю комнату. – Это означает, что «Коготь» очень заинтересован в твоем обучении. Они бы не отправили своего лучшего агента обучать детеныша, если бы не планировали использовать тебя для чего-то серьезного.

– Неужели она действительно такая важная?

Райли фыркнул.

– Ты даже не представляешь. Лилит – своего рода легенда в организации. Даже Орден знает о ней. И если ты крут настолько, что даже у этих маньяков-геноцидников есть о тебе заметки… – он пожал плечами, но больше ничего не сказал.

– Вот почему Уэс так испугался. Он думает, что Лилит отправили сюда, чтобы она вернула тебя «Когтю».

– Искорка, – Райли посмотрел на меня очень серьезно, и от этого взгляда у меня по спине пробежал холодок. – Ты все еще не догадываешься о том, чем на самом деле занимается Лилит и в принципе гадюки. Если твоя милая наставница придет за нами, как ты думаешь, что произойдет? Она не будет бить нас линейкой по запястьям и ругать за то, что мы бросили «Коготь», это уж точно. Если кого-то вроде Лилит послали за тобой, это означает только одно.

Я сглотнула, когда все внезапно встало на свои места: секретность, тренировки с Лилит, реакция Данте на новость о том, что я была определена в гадюки…

– Не может быть.

Райли кивнул.

– Боюсь, ты все правильно поняла, Искорка. Гадюки – это убийцы «Когтя». Именно так они служат организации. Их отправляют убить того, на кого укажет «Коготь». Обычно они идут вслед за высокопоставленными представителями Ордена, просачиваясь в тыл и на вражескую территорию, куда больше никто не может попасть. Но они не просто избавляются от маниакальных геноцидников. – Райли скривил губы в презрительной усмешке. – Ты никогда не задумывалась, почему в «Когте» нет бывших отступников или дезертиров и почему никто даже не задумывается о том, чтобы стать предателем? Ты думаешь, это потому, что «Коготь» – это такое невероятно счастливое место, которое никто в здравом уме никогда не покинет? – он фыркнул. – Нет, это потому, что «Коготь» использует гадюк, чтобы заткнуть рот любому, кто ему не предан. Люди или драконы – это не имеет значения. Гадюки убьют своих же сородичей, если «Коготь» прикажет им. Вот почему гадюк так боятся. – Райли прищурил глаза. – Вот почему я хочу вытащить из «Когтя» как можно больше драконов.

Я все еще не могла прийти в себя от новости, что «Коготь» хочет, чтобы я стала убийцей, поэтому его последнее заявление просочилось в мой мозг через несколько секунд. Но когда это произошло, я уставилась на него с удивлением.

– Вытащить их? Но ты только что сказал, что гадюки убивают любого, кто выходит из-под контроля! Почему ты хочешь подвергнуть их жизни опасности?

– Потому что выбора быть не должно, – отрезал Райли. – Мы не обязаны выбирать между «Когтем» и свободой. Потому что я отказываюсь быть частью той организации, что пытается убить меня за то, что я не хочу того, чего хотят они. – Он провел рукой по волосам и с отвращением указал на потолок. – Им промыли мозги, Искорка, всем до единого. С самого начала, каждый детеныш воспитывается по стандартам «Когтя». Они хотят того же, что и «Коготь»: власть, богатство, влияние, контроль. «Коготь» проповедует, что все это в интересах сохранения нашей расы, и это правда, но только если они могут держать мертвой хваткой все, что у них есть. Драконы, которые не приносят пользу организации или отсоединяются и прокладывают свой собственный путь, уничтожаются гадюками. Они могут пощадить детеныша – это зависит от того, сколько тому лет, как долго он или она провели вне «Когтя», и если понятно, что детеныш все еще может быть полезен. Но такие отступники, как я и Уэс, кто видел изнанку, кто знает, что такое «Коготь» на самом деле… – Райли покачал головой. – Они убьют нас без всяких вопросов.

Мне стало дурно, и я опустилась на одну из диванных подушек, поскольку мои ноги перестали держать меня.

– Я не могу так поступить, – прошептала я. – Я не убийца. Я не смогу выслеживать и убивать себе подобных. Как они могут ожидать от меня такого?