Рождение городской легенды (СИ)

— Что ты, как ребенок, — усмехнулся я, легонько пихнув его локтем в бок, парень оглянулся, снова уставившись на меня, я даже удивился, встретив абсолютно искреннее непонимание в его глазах. — Жизнь заставляет терпеть всех, — я отвел взгляд. — И потом… Он не такой уж плохой, просто иногда его характер утомляет. Кстати, ребенок, а тебе лет-то сколько?

— Не знаю, — буркнул Зэт, снова отворачиваясь и глядя себе за спину, туда, где снова с шумом закипал чайник. — Сколько бы ты дал?

В этом вопросе наши с парнями мнения разошлись. Я предполагал что-то около двадцати трех. Каэдэ, видя исключительно позитивный и наивный характер нашего призрака-убийцы, уверял, что ему не больше девятнадцати. Нанахоши, видимо, заметив только смертельную усталость и болезненность на лице забившегося в кресло человека, сказал, что он, наверняка, наш ровесник — двадцать шесть, плюс-минус год.

— Лет сто пятьдесят, наверное, духи же внешне не меняются…

Я мучительно думал о своем поступке. Мне очень хотелось извиниться перед парнем за то, что я не ответил ему, уходя из комнаты. Но тогда бы он понял, что я притворился… Впрочем, признаюсь, тогда я не был уверен, что он не понял этого…

========== Часть четвертая ==========

Я уже давно ждал отпуска. Давно и с нетерпением. Я, можно сказать, любил свою работу, но уже много месяцев подряд мечтал уехать из дома. Хотя бы уйти к родителям, в их большой и светлый дом на окраине города, который они совсем недавно купили. Мечтал, что не буду готовить себе сам, что не буду вставать в шесть утра, что моя голова не будет раскалываться от звонкого голоса Юкки, что, может быть, даже смогу съездить за город.

Теперь же, за три дня до долгожданного отпуска, все эти мечты казались ужасающе далекими и нереальными.

— Всего три рабочих дня.

Я сидел утром за столом, читал вчерашнюю газету и придавался мучительно приятным рассуждениям. В спину светило слабое и уставшее солнце. Оно то и дело малодушно пряталось за клочки облаков. Облаков было много, они напоминали пух, вылезающий из расползающихся швов старого и застиранного голубого стеганого одеяла.

— Три дня. И отпуск. Что же мне теперь с ним делать?..

Из-за неожиданного гостя я лишился многих возможностей на этот отпуск, поэтому с радостью отдался поиску новых. И я с удовольствием сменил мысли «что делать с этим парнем» на «что делать с моим отпуском», перешел от глобального к приятным мелочам.

Зэт уже успел стать привычной частью жизни, поэтому я понемногу расслаблялся, даже не мучаясь мигренями по вечерам. Он был тихим, смирным и послушным, поэтому проблем не приносил. Разве что слова его иногда по-прежнему настораживали меня.

— По крайней мере, отоспаться я смогу, без всяких сомнений, — бубнил я. Мне на глаза попалась небольшая статья о трех пропавших недавно девушках. Их тела не нашли, что давало надежду, что девушки еще живы. Я нахмурился. — Что за ерунда творится в этом городе?

— Жизнь, — как будто даже не со мной разговаривая, вздохнул Зэт. И он опять был прав.

В конце статьи корреспондент вскользь упомянул новую городскую легенду о юноше, которого горожане ласково прозвали Фонарик. Я задумчиво взглянул на Зэта, и по моей спине пробежал холодок. Меньше всего он тогда был похож на человека. Дух, в чистом виде. Какой-то отстраненный, переполненный понятными только ему одному мыслями, бледный, будто полупрозрачный, и потусторонне спокойный. Он с интересом рассматривал фигурные молдинги под потолком, похожие на лепнину, которые мне всегда казались совершенно лишними на этой кухне. Он не был похож на того, кто живет в моем городе или хотя бы в моем мире.

Я дотянулся и осторожно коснулся его плеча пальцем, чувствуя себя мальчишкой-хулиганом, пытающимся втихаря собственными ручонками полапать бесценный музейный экспонат во время нудной школьной экскурсии. Зэт встрепенулся и посмотрел на молдинг уже совсем по-другому.

Терзаемый угрызениями совести, я сделал вид, что ничего не произошло.

Говоря откровенно, делать вид мне приходилась часто, чтобы не заставлять парня снова и снова смущаться.

Я уже много раз говорил, он был странным.

Все мы иногда, слишком задумавшись, разговариваем сами с собой. Зэт говорил с кем-то, кого я не слышал. Тихонько, почти шепотом, я даже не мог разобрать, что же они там обсуждают. Разговаривал он и во сне. Разговорчивый малый, даром, что никто из него и слова вытянуть не мог…

И мне было бы даже плевать на те отнюдь не редкие моменты, когда он, как в трансе, замирал, глядя в пустоту… Я все думал, что же его так завораживает, о чем он думает, что видит. Он ни на что не реагировал, что бы я ему ни говорил. Но плевать мне не было, ведь это было жутко.