Рождение Императора

Подхватив ее на руки, я пошел к кровати. Аккуратно уложил, смахивая на пол школьный балахон. Я видел ее обнаженной множество раз, но никогда не смотрел так. И сейчас с удивлением понимал, что моя подруга давно расцвела, став округлой и удивительно соблазнительной. Быстро стянув штаны, я замер, проследив за ее взглядом. Закусив губу, она подняла глаза. Присев рядом, я начал ее целовать. А руки заново узнавали ее тело.

— Все хорошо. — Прошептал я как можно более спокойно, хотя буквально уже сходил с ума, разрываясь на куски от одного прикосновения к ней. — Расслабься.

Она боялась. В кои-то веки я понял, что Целесс тоже умеет бояться.

— Он… Ты…

Я остановил ее взглядом, очень внимательным. Кулаки в беспомощности собрали простыни. Я молил о том, чтобы она не чувствовала, не понимала как безумно я хочу оказаться в ней… скорее, сильнее, безотчетнее. Но я не мог — это была моя Целесс. И я целовал, ласкал ее до тех пор, пока глаза ее снова не засветились тем сумасшедшим светом. Пока отзываясь на каждое движение, прикосновение, ласку, она не начала постанывать, став влажной…

— Андрес… — Прошептала Целесс, когда я навис над ней, раздвигая шире ее ноги. Не осмелившись спросить вслух, Целесс сглотнула: «Он всегда такой?». Я засмеялся, наклоняясь губами к ее губам, шее, уху.

— У меня — да. А других ты не узнаешь, пока я жив.

И вошел. Она вскрикнула, выгнувшись. Я замер, ловя ее взгляд, полный боли и слез. Аккуратно вошел до конца. Целесс смотрела снизу, и я не мог закрыть глаза, отвести взгляд от ее гипнотического света. Медленно, осторожно, задыхаясь, начал двигаться. Наклонился, вжавшись в нее всем телом. Почувствовал, как она обвивает ногами поясницу. Стал резче, зарывшись лицом в подушку. Почувствовал, как острые ноготки поползли по плечам, царапая кожу. Криво усмехнулся, приподнявшись и обернувшись к ней. Целесс спрятала лицо, уткнувшись мне в грудь. Закрыв глаза, я просунул руку под ее поясницу, и прижал к себе мертвой хваткой. Вскрикивая на каждом толчке, Целесс впилась в меня руками, ногами, всем телом. Потеряв всякий отчет, не помня себя, будто выпущенный из клетки зверь, я продолжал уже будто в огне. И не помнил, как кончил — мир лишь закрутился вокруг и взорвался, и я слышал голос Целесс, и видел что-то… Не знаю что. Будто умерев и заново родившись, я лишь дышал и слушал дрожь в своем теле и покалывающие кожу иголочки. Целесс шевельнулась подо мной и я откинулся, опомнившись.

Она не осталась одна, придвинувшись и прижавшись щекой к моей груди, закинула на меня ногу. Обняв за плечи, я чуть подвинул ее к себе, заглядывая за спину. На белых простынях, освещенных лишь ярким лунным светом, остались пятна крови. Накинув на них одеяло, я поцеловал Целесс в макушку и улыбнулся. Я, даже, мечтать о ней не смел. Она была настолько же моей, насколько абсолютно для меня не доступной. Так не бывает… Не должно было быть…

Целесс скребла пальчиком ямку у меня на солнечном сплетении и я тихо засмеялся. А потом по боку проскользнула капелька влаги, и я удивленно поднял голову.

Что с тобой?

Резко отжавшись на руках, ланитка оказалась на мне. Упершись подбородком в ладошку, она протянула руку к моему лицу и погладила щеку. «Я люблю тебя» — услышал я ее спокойный голос в мыслях и улыбнулся. Подтянул за локти ближе к лицу.

— Я знаю, как сложно тебе было… — Целесс отвела взгляд. — Не звереть. Спасибо.

Я поморщился. Ну вот. Может уже хватит пускать сопли? Я не привык к тебе такой… Целесс улыбнулась, уловив мое настроение. За это я был благодарен ей всю жизнь: с ней мне не нужно было разговаривать.

— Родители не хватились тебя?

— Они знают, что я с тобой. Мама знает…

Я сглотнул. Впрочем, было бы удивительно, если бы глава Гильдии псиоников не знала все о своей дочери. Но все равно стало не по себе.

— И…

Я напрягся от этого ее «и…»

— Она намекнула Марго. Твои родители искали тебя… Ей пришлось.

Я вздохнул.

— Ты же не собирался скрывать?

— От мамы? — Я засмеялся. — От нее разве скроешь?

Целесс долго смотрела на меня внимательным, сверлящим взглядом. Я не понимал. Потом встала, скатившись с постели, и подошла к окну. Ну, скажи! Подруга молчала, обхватив себя руками. Я поднялся к ней, обнял сзади.

— С каких пор ты начала что-то скрывать от меня? — Спросил я ее макушку.

Целесс вздрогнула, собираясь развернутся. Но передумала.

— Не обращай внимания…

— В чем дело, Целесс? — Я развернул ланитку к себе. — Ты жалеешь меня, что ли? Говори, давай.

Целесс молчала, смотря на меня в упор, снизу вверх. Я почувствовал возбуждение, в тот же миг Целесс посмотрела вниз и улыбнулась. Я помотал головой. Говори.

— Что, Андрес, что? Я твоя, а ты — мой. Что теперь важно?

— То, что вертится на языке… и беспокоит тебя.

— Я думала о тебе. Мечтала, засыпая. Знала, что увижу тебя назавтра и не посмею прикоснуться так, как хочу. Что почувствую твои губы, но буду оставаться для тебя лишь подругой… Я хотела тебя так долго…И ты был рядом, всегда. Смешной, молчаливый, необыкновенно сильный, красивый, умный, вредный…

Я наклонил голову, не понимая.