Рождение казака

Оглядев парней с ног до головы, есаул прокряхтел:

– Что за чудь из дремучих гор свалилась? – и он, принимая рослого Пашу за старшего, протянул к нему огромную ладонь, – письмо давай.

– Какое письмо? – сделался пунцовым Степанцев, почувствовав как конверт за пазухой начал его обжигать.

Сердито сверкнув очами, мужчина гаркнул:

– С которым тебя сюда станичный Совет стариков отправил. Вижу же, что пороху не нюхал ещё. Таких среди фельдъегеров нет.

Испустив выдох облегчения, обрадованный юноша, легкомысленно отмахнулся и на ходу соврал:

– А это. Так я его потерял.

– Что-о-о?! – взревел медведем есаул, вращая выпученными глазами.

Подсказка скороговоркой прилетела от мамы:

– Скажи, что ночью перемёрз на ночлеге и память отшибло. От мороза иногда бывает временная фрагментарная потеря памяти.

Не расслышав шёпот своего ангела-хранителя, сын повторил только последние три слова:

– У меня эта, фрагментарная потеря памяти, вот.

– Чего? – густые брови недоумевающего мужчины сошлись на переносице.

Тыча пальцами по вискам, подросток застрекотал как пулемёт:

– Тут чуток работает, а тут нет. В общем, тут помню, а тут и не помню вовсе. Вроде вспомню что, и забыл сразу. Это пройдёт, не переживайте. Мне бы поесть, может быть полегчает.

– Быть может, и оклемаешься, – недоверчиво повторил есаул, растягивая слова и, поглаживая усы прибавил:

– А коли дознаюсь, что придуриваешься, так после сотни плетей, спору нет, просветление снизойдёт. Это подлинно говорю. Сказывай, как вас звать?

Заплетающимся языком Паша сообщил:

– Казак Степанцев Павел Алексеевич и мой этот как его, слуга Глеб Никитич Бойченко.

– Стало быть, ты Павлуша, не из бедной семьи, коли тебя слугой снабдили или же дурачок с малых лет, которого без присмотра оставлять нельзя. Кто ж тебя сюда заслал-то? – тут Емельян Прохорович повернулся к Бойченко, – ну-ка теперь ты сказывай?

– Неграмотный я, ничего не знаю, ничего не ведаю, все вопросы к Павлу Алексеевичу, он главный, – на одной ноте выдал Глеб, огорошив ответом всех присутствующих.

– Э как! А коней, где оставили?

– К-каких коней? – икнул Степанцев.

– Знамо каких, своих. Какой же казак без личного коня на службу прибывает.

Сдавленным голосом под расплющивающим юношу каменным взглядом есаула, Паша промямлил:

– А-а-а, а-а-а, а они от нас убежали.

Буря эмоций сродни бешенству прокатилась по лицу Емельяна Прохоровича. Громко сглотнув, Степанцев дёргано заулыбался. Побледневший Бойченко сидел, ни жив, ни мёртв, предчувствуя, что подобного рода ведение разговора может привести их обоих в ссылку на каторгу куда-нибудь в заснеженную Сибирь или ещё дальше на Сахалин. И это при лучшем исходе, а ведь могут и сразу прикончить.

Глеб с горестным видом вздохнул, и словно каясь, жалостливым тоном сделал попытку дать разумное объяснение их появлению:

– С Кубани мы. Из Екатеринодара. За местные заслуги на службу при императоре старики отправили попроситься. Поручение попутное было старшим товарищам помогать. Шли при конвое, что разбойников вёл. Ограбили нас по дороге. Врасплох застали. Грабителей в разы больше числом было. Одних лошадей угнали, другие ускакали. Не совладали мы с разбойниками. Кто уцелел, домой вернулись, а мы дальше пошли, в надежде, что от нас при императорском дворе не отрекутся. Своя одежда негожая стала. Какую благодетели дали, той и рады.

– Во как. Стало быть, позор скрыть хотели. Что же посмотри, посмотрим…, – чёрство отреагировал Емельян Прохорович с задумчивым видом, и неожиданно привстав, близко надвинувшись на парней, поочерёдно грозя перед их носами указательным пальцем, сурово провозгласил, – с порога предупреждаю. Потом тока заикнитесь, что не слыхивали. Первое правило таково: ни за какие поручения не беритесь без моего ведома. А то мало ли кто вздумает вас, не обкатанных юнцов, куда применить.

– Господи, интриги, сплошные интриги, – начала заламывать руки Елена Юрьевна.

Тем временем есаул продолжал:

– Мал ты ещё Павлуша, хоть и ростом вышел, и малец при тебе тоже, как я погляжу, в присмотре нуждается. Так что держите свою прыть удалую при себе и никуда без спроса не суйтесь. А как по духу, перво-наперво помните, что верность для казака равносильна почитанию Бога нашего и уважению к родителям, да старшим. Незыблемо долг сей, вы должны выполнять, коль сюда к императорскому двору были присланы, – чуть успокоившись, похлопывая ладонью по столу, мужчина добавил, – и ещё, с казаками даже не заговаривайте, от службы их не отвлекайте, в особенности с личниками лясы даже не думайте точить.

– А это кто? – поинтересовался Степанцев.

– Личные охранники особ императорского дома, они чуток по-другому службу несут, – качая головой, проворчал Емельян Прохорович.

– А-а-а, телохранители, я понял. И как долго служба длится? – впрок поинтересовался посмелевший юноша, прикидывая запасные варианты, если путь домой займёт какое-то неопределённое время.

– Три года.

– А вы Собственным Его Императорского Величества Конвоем заведуете? – попытался сумничать Паша, но у него ничего не вышло.