Рождение Контролера

А сколько звезд, галактик для исследования!..

Глава 11

Ингрид, похоже, очень близко приняла указание присматривать за мной, сегодня я едва успел заехать в наш Центр биотехнологий, как позвонила и сообщила, что через десять минут будет у подъезда, подбросит на мою новую работу. Чувствую, всякий раз в последний момент успевает заменить этим словом «службу».

Для ученого «служба» звучит оскорбительно, собачки служат, да еще всякие там силовые структуры, а ученые творят новый мир, в котором жить и собачкам, и силовым структурам, и всяким двуногим, что по внешним признакам совсем как люди.

Я быстро спустился с этажа, недалеко от подъезда несерьезного вида спорткар Ингрид, она то ли играет роль женщины, то ли в самом деле в какой-то мере выпускает наверх свою зажатую сущность.

Я сбежал по ступенькам, Ингрид вышла навстречу, женщина с обложки, картинно элитная даже в каждом движении, мимике, походке, разлете широких плеч и красиво вздернутых скул.

— Хорошо выглядишь, — сказала она.

— Мир перевернулся, — ответил я с грустью. — Совсем недавно при встрече такое говорили женщинам.

— Да ладно, — возразила она. — Это не дежурный комплимент.

— А чё?

— Ты в самом деле окреп, потолстел…

— Потолстел?

— Мышцы наросли, — уточнила она снисходительно. — Дурного мяса нет, не трусь. Тем более сала. Скоро, возможно, сможешь без палочки на второй этаж подниматься. Пистолет в руках держишь, это заметила, убивец.

Ответить не успел, она распахнула передо мной дверцу справа, я сел, думая, что если такое видят наши сотрудники, то вопросов и восторгов не оберешься. Все видят красивую обувь, но только тот, кто ее носит, знает, где жмет и натирает кровавые мозоли.

Справа и слева побежали ухоженные дома, Мацанюк умело выбирает, где покупать место для строительства, хотя, подозреваю, сам и благоустроил территорию всего района. В чистом уютном месте и работается легче, и результаты приходят быстрее. Он бизнесмен, и где щедро выбросит как бы на ветер один миллиард, там соберет десять.

Ингрид не отрывает взгляда от дороги, но мне показалось, что смотрит в упор, когда спросила:

— Когда ты стрелял в тире… ты стрелял в тире. Но когда вытаскивали Абигель… мне показалось, тоже чувствовал себя в тире.

Я поинтересовался:

— Надо было промахиваться?

— Когда стреляешь в людей, — сказала она с некоторым напряжением, — то все-таки знаешь, что стреляешь в людей.

Я спросил с интересом:

— Разве в контрразведке не учат обезличивать цели?.. Ты же стреляешь не в человека, верно?.. А в движущуюся цель?.. Которую нужно поразить?

Она бросила в мою сторону рассерженный взгляд.

— Да, нас учили! А тебя?

Я ответил мирно:

— Кто-то же для вас пишет эти учебники.

— Что, — спросила она едко, — ты и писал?

— Не лично я, — пояснил я, — но наверняка нейрофизиолог. Может быть, даже подрабатывающий к зарплате доктор наук. Мы все в определенных ситуациях мыслим одинаково. И даже реагируем. Как, к примеру, фанаты «Спартака» одинаково реагируют на победу или проигрыш своей команды.

Она поморщилась.

— Не знаю, не знаю. Как бы ни обезличивала, все равно помню, что это люди. Хоть и враги, но люди. А ты это помнишь?

— Да, — ответил я. — Всего лишь люди.

— Восемь миллиардов, — напомнила она саркастически.

Я кивнул.

— Да.

Она вздрогнула.

— Постой-постой… ты так говоришь, будто готов в самом деле их всех… По-моему, ученые — страшные люди!

Я двинул плечами.

— Атомную бомбу придумали и создали ученые. Как и все остальное оружие. Но мы же создаем и новый мир.

— А людям, — спросила она резко, — есть место в вашем мире?

— Нет, — ответил я честно. — Нет.

— Ты чудовище!

— Нет, — повторил я. — Идет подготовка населения к наступающей сингулярности. Населению об этом не говорим, зачем пугать?.. Но подготавливать надо. Потому такое резкое снижение рождаемости, размывание границ между полами, я говорю о разрешении на гейство и зоофилию, локальные войны между племенами, кланами и диковатыми народами, которых негласно решено не допустить ни к бессмертию, ни к сингулярности… зачем там моджахеды, талибы и вообще Халифат? Пусть лучше поубивают друг друга там у себя. Ничего личного, нормальная политика.

Я говорил спокойно, несколько монотонно, просматривая все дорожные камеры на пути и стараясь проследить весь путь двух мотоциклистов, что преследуют нас уже три квартала.

Ингрид их пока не замечает, дорожный поток плотный, автопилоты в автомобилях пока что умеют искать место на стоянках, припарковываться и приезжать на зов хозяина, если он близко, но на дорогах пока что рулят глазомер и чутье…

Байкеры — настоящие игиловцы в урбанном обличье: на Ближнем Востоке закрывают рожи черными тряпками, а здесь попросту на голове шлем, ничего не разглядеть, полная свобода совершить теракт неузнанным и скрыться.

Нужно капнуть куда следует, как-то бы пресечь, дабы не. Сам чувствую, становлюсь каким-то держимордой, для которого «тащить и не пущать» из крайне осуждаемого момента становится положительным, но сам знаю, бунтарем быть легче и почетнее, а вот становиться на сторону власти… как-то неинтеллигентно.

Ингрид покосилась в мою сторону.

— Ты чего?