Рождение королевы

Поначалу Дагобер просто бродил без особой цели, любуясь городом. Все же из окна кареты и днем, улицы выглядят иначе. Потом столкнулся как-то с бандой, грабящей прохожих, и не удержался – спеленал магией, свалил на брошенную телегу, привез к караулке ночной стражи, и оставил там. Еще и порисовался, как мальчишка – оставил записку, о деяниях грабителей, а вместо подписи ворона нарисовал.

Один раз так прогулялся, второй. Понравилось. Бумаги не убегут, дел всегда много, люди днем и ночью толпятся в приемной, а вот город… Король полюбил свою столицу, когда лучше узнал ее. Придворные только диву давались, когда монарх внезапно приказывал им в холодные дни на свои средства открывать ночлежки с горячей похлебкой и печью, а в жару раздавать кувшины с родниковой водой и зелень. Причем призывал не кормить нахлебников, а жертвовать в работные дома и приюты, дающие обнищавшим людям шанс вернуться к самостоятельной жизни.

Однажды взяв несколько «невест», Его Величество проехался по богоугодным заведениям, разгоняя нерадивых управляющих, раздавая одежду, книги и сладости. После по его приказу в приюты были назначены управляющими сержанты и горничные из дворца, способные научить детей простому и честному труду не ради легкой наживы, а ради верного куска хлеба.

С легкой руки короля среди придворных дам снова в моду вошла благотворительность. Прежде считалось, что этим должна заниматься королева, а коли ее нет – старшая придворная дама. Однако тридцать «невест» портили картину – никто не желал заниматься благотворительностью просто так. Вот Дагобер и объявил, что раз в неделю будет брать пяток «невест» на выезд по приютам и богадельням. Девушки в праве отказаться, но… никто не упускал возможность очутиться рядом с королем, сверкнуть улыбкой, проехать по улицам, заполненным народом, взмахивая рукой.

Дагобер мог поклясться, что каждая из них в этот момент представляла себя королевой! А его при взгляде на свежие девичьи личики охватывала тоска. Звездочет упрямо отказывался назвать приметы «Великой королевы», зато нещадно посмеивался над вылазками короля. Придворные метались от одной девицы к другой, угождая и лебезя. Сами девушки отчего-то решили, что будущий муж никогда не узнает об их «маленьких шалостях» и уже минимум две из них баловались черной магией, а троим никогда не взойти на трон, поскольку они потеряли невинность со своими пажами или покровителями.

Служба безопасности, Охотники и маги регулярно докладывали королю обо всем, а он складывал полученную информацию в папки, убирал в сейф и жмурился, как довольный кот, представляя, как выставит из дворца парочку зарвавшихся наглецов, предъявив доказательства измены. Но пока приходилось терпеть.

Срок, так опрометчиво назначенный когда-то сами Величеством, приближался удивительно медленно. Этой весной «невестам» исполнилось по семнадцать лет. Отметили скромно – во дворце устроили бал с традиционным фейерверком, на площадях выкатили по три бочки вина, и несколько корзин с хлебом. Король подарил девушкам по корзинке с рукоделием. Большая часть подарков полетела в угол, едва за «невестами» закрылись двери личных комнат. Лишь несколько девушек обрадовались подарку, поскольку в корзинках действительно были хорошие иглы, ножницы и нитки. Остальные высказались про «дешевку», «унижение» и «глупость» будущего супруга. Дагобер все это слышал и усмехался. Плетение корзинок маскировало подслушивающие чары. Должен же «жених» знать, как «невесты» относятся нему самому и его подарку?

После праздника король еще чаще начал выходить на улицу, устраняя несправедливость, подкидывая записки с изображением ворона вместо подписи. По городу поползли слухи о «духе столицы», «вороне-справедливости» и прочие льстивые или пугающие сказки.

В одну летнюю ночь он задержался. Рассвет был так хорош, что Дагобер наплевал на конспирацию, добрел до ворот парка и сел на скамью под сенью густых кустов. Еще было прохладно. Слуги только-только начали вставать. Первыми, как всегда, зашевелились пекари и хлебники. Чтобы накормить почти две тысячи обитателей Двора – от поломоек до самого короля, им приходилось вставать раньше всех, месить тесто, растапливать печи, и отправлять в утренний жар буханки и булки.

Вторая очередь наступила для истопников, горничных и поваров. Вычистить камины, приготовить чистую одежду и полотенца, подать завтрак… Кухонная часть бурлила, как каша в котелке. Дагобер так увлекся этим зрелищем, что не заметил, как на другой конец скамьи почти упала девушка в скромном сером плаще. Она не увидела короля под отводом глаз, поэтому вела себя естественно – вытянула ноги, откинулась на деревянную спинку, и уставилась в небо, позволяя королю рассмотреть безупречную белую кожу, темные глаза под темными бровями, и блестящие волосы, собранные в небрежный пучок.