Рождение легиона

– «Не знаю, командир» – покрутил головой опцион, отчего его заметно замотало в воздухе – «Они умеют биться в воздухе, это мы поняли сразу, когда потеряли троих, но вот этот… Я не знаю. Может, это даже сама командир Вандерболтов или ее заместитель… Не знаю. Но дерется он хорошо».

– «Значит так, Хай, слушай меня внимательно» – быстро заговорила я, видя, как наши противники, посовещавшись, сделали красивую полубочку и рванули куда-то в облака, вызвав донесшийся снизу рев трибун – «Твоя задача проста – сбрось с меня «подсвинка», любыми способами! С этой латной ssukoy я разберусь сама, понял? Давай, ложись мне на спину, и как только они ударят на нас – лупи его по крылу! Понял? Ну, давай!».

Мы едва успели. Едва Хай успел переместиться мне за спину, паря надо мной на распахнутых крыльях, из облаков, с двух разных сторон, к нам метнулись две рыжие молнии, одна из которых блестела на солнце золотом гвардейских доспехов. Атака была настолько быстра, стремительна, производясь с двух разных сторон, что я едва успела вскинуть ногу, выбрасывая ее вперед, как в мою спину тяжелыми молотами звонко бухнули чьи-то накопытники, отправив меня кувырком в ближайшее облако, холодное, словно зимний сугроб.

Застонав, я отлепилась от хватающего меня за доспехи пара, сворачивающегося призрачными щупальцами на мгновенно покрывшихся инеем доспехах, и скакнула вниз, страшась увидеть там беспомощно кувыркающуюся фигурку Хая. Однако, опцион справился и без меня – он плавно снижался к шумевшим трибунам, лихорадочно работая одним крылом, и поддерживая своим боком фигуру в синем с золотыми разводами трико.

«Так, это был последний. А где же…».

Едва оформившаяся в моей голове мысль вылетела из нее под звон загудевшего от удара шлема. На мгновение, мой взор пересекла золотая молния, рыжим хвостом стегнувшая по прорези для глаз, и вновь пропала в облаках. Однако мой противник не собирался отсиживаться в ожидании, пока я приду в себя после такой стремительной атаки, и стоило мне только повернуться, как он напал на меня вновь. Но уже – с другой стороны. И опять исчез в облаках.

«Да что же это за нахер такой, а?!» – тяжело дыша, я с трудом уворачивалась от стремительных, беспощадных атак противника, заставлявших мои доспехи звенеть, словно древние колокола. Сыплющиеся со всех сторон удары большей частью заставали меня в врасплох, заставляя расплачиваться за неумение все новыми шишками и синяками, которые оставляли на мне сильные удары стальными накопытниками. Атаковавшему меня пегасу не нужны были копье или меч – он прекрасно обходился и без них, и если бы не мои тяжелые, двойные доспехи – лететь бы мне сейчас вниз, под рев и улюлюканье толпы – «Похоже, эта тварь решила взять меня измором? А вот нихрена тебе, козлина! Сегодня в твои сети попалась слишком зубастая рыба!».

Почувствовав, что мои силы уже на исходе, я решила закончить этот фарс. С каждым ударом, с каждым новым пинком, получаемым мной от кружащего вокруг противника, я отлетала чуть дальше, все ближе и ближе заманивая златобронного пегаса к большому, потрепанному сегодняшними схватками облаку, вынуждая его атаковать меня сверху или с боков. Я стоически терпела удары, страдальчески шипя и до боли сжимая зубы от каждого звона доспехов, пока, наконец, не дождалась нужного мне момента.

– «КУДА, БЛЯДЬ?!» – рявкнула я, пиная неосторожно приблизившегося противника задними ногами – «ДУМАЕШЬ, ПОМАТРОСИЛ И БРОСИЛ? А ПОЦЕЛОВАТЬ?!».

Вскрикнув, пегас отлетел назад. Он мог бы еще восстановить равновесие и рвануть куда-нибудь подальше, в облака, но я не собиралась давать ему такого шанса. Всхлипнув от боли в избитом теле, я отлепилась от облака и бросилась на распластавшуюся в воздухе фигуру, впиваясь в нее всеми четырьмя ногами.

«О дааааа!» – наслаждение от ощущения чьего-то трепыхающегося в моих объятьях тела вытеснило даже боль от побоев. Крепко притиснувшись к лихорадочно лупящему по моим доспехам пегасу, я на секунду замерла, наслаждаясь лихорадочным блеском ореховых глаз на почему-то очень знакомой мне морде – и точно, сильно, ударила по ней забралом своего шлема. Потом – еще раз. И еще. И пошла мерно, без перерыва, словно колокол, впечатывать свой тяжелый, вновь загудевший от ударов шлем в открытую морду врага. Сложив крылья и обхватив всеми четырьмя ногами рвущееся из моих объятий тело, я отрешилась от всего и мерно, раз за разом, наносила удары то головой, то копытом, то ногами по яростно сопротивляющемуся телу пегаса, видя перед собой лишь искаженную страхом и ненавистью морду врага.

«Очень знакомого, кстати, врага».