Рождение мага

Площадь затаила дыхание. Все видели, как аколит в чёрном плаще медленно развел руки, а затем его ладони начали стремительный танец – жест пришёл на помощь мысли.

Тёмный с удивлением воззрился на происходящее, не замечая внимательного взгляда милорда ректора. Этому он своего подопечного никогда не учил.

Фесс работал стремительно. Никто на площади не мог уловить и малейших колебаний или отката Силы, означавшего, что маг не может справиться с устремившимся на него потоком мощи и от него, как от брошенного в воду камня, все шире и дальше расходятся круги возмущений.

…Чувство было такое, словно он поднимается по узкой и скользкой тропе, таща на спине многопудовый груз. Икры ног то и дело сводило судорогой, Неясыть-Фесс лишь огромным усилием удерживался от стона. Он всеми силами тянулся к воде, вызывая в сознании образ голубой стихии, – но чужая, враждебная сила словно бы сворачивалась в мокрый, скользкий комок, упрямо выскальзывавший из негнущихся от внезапного холода пальцев. Фессу показалось, что он уже слышит издевательские смешки за спиной, что различает голоса полуэльфа с Бахмутом. Интересный всё-таки сон снился… к чему б такой?.. Он отвлёкся всего лишь на миг, и этого, к счастью, хватило, чтобы неведомые враги решили, будто бы он обратился в бегство.

Водопады… ревущие пороги… вода, прорывающая плотины… чёрный рвущийся с горы поток, с легкостью переворачивающий громадные камни… Руки помогали мысли завершить плетение. В небе над головами зрителей заискрились белые звёздочки, еще миг – и из пены стал сам собой воздвигаться роскошный дворец. Мелькнули арки, башенки, можно было различить даже стрельчатые окна – а потом всё это, застыв ровно на миг, как и полагалось по канону, стало плавно превращаться в дремучий лес, башенки обернулись до небес вознёсшимися деревьями, тысячелетними секвойями, арки встали на мощные ноги и неспешно отправились на прогулку величественными мастодонтами; и дальше, дальше, дальше, картинки в небе сменяли одна другую, над иллюзией заискрилась радуга…

Когда всё наконец исчезло – у самой земли, в чём тоже был своеобразный шик, Фесса словно бы оглушило зловещим молчанием. Молчали деканы и студиозусы, молчали мэтры и магистры – молчали все, и Неясыть не мог понять почему. Ведь в том, что он сделал, не было ничего сверхъестественного. Обыкновенная иллюзия, за проведённую в Академии зиму ему случалось видеть куда более красочные миражи; так в чём же дело, что произошло? Они дают ему понять, что он провалился?..

– Удовлетворены ли вы, милорд? – набатом прозвучал в этой тишине голос ректора – спокойный и даже какой-то расслабленный. – Желаете задать более жёсткие граничные условия?

– Нет, милорд. – В отличие от ректора мастер воды голосом своим, как и лицом, владел плохо. У него был такой вид, словно он только что узрел во плоти саму Западную Смерть и Тьму в одном лице.

– Вы удовлетворены ответом? – с некоторым нажимом произнёс ректор.

– О… о да, вполне, милорд. – Мастер воды судорожным движением вытер пот со лба,

Тогда кто хочет задать следующий вопрос? – невозмутимо обратился ректор к замершим деканам. – Может быть, вы, мастер Алхимик?

– Я?.. Ну что вы, милорд, им же ещё ничего не читали из наших курсов! Мне кажется, кто-то ещё из стихийных…

– Разумное замечание; как насчёт вас, мастер огня?

– Почту за честь, – отрывисто бросил чародей, вставая. На Фесса жёстко смотрели глубоко посаженные тёмные глаза под выкрашенными в алый цвет густыми бровями.

Воля столкнулась с волей. Мастер огня, похоже, искренне верил, что стоит сейчас лицом к лицу со злейшим врагом, когда или ты, или тебя и третьего не дано.

В десяти шагах от Фесса прямо на голых камнях вскипело, рванулось к небу жгучее рыжее пламя. Не иллюзия, самое настоящее, обжигающее, так что Неясыти пришлось попятиться, прикрывая лицо рукавом плаща, – жар шёл нестерпимый.

– Гасите, – коротко бросил мастер.

Огонь. Это плохо, это, пожалуй, самое антагонистичное Тьме колдовство. По лицу Фесса градом покатился пот, и не только от вызванного чужим волшебством костра.

Воздух… Земля… Вода… самое напрашивающееся сейчас и уже потому неприемлемое. Не так и сложно измыслить пламя, которое будет гореть, даже заливаемое водой. Вспоминай, Фесс, вспоминай! Средство должно быть!..

Он увидел, как мастер огня со лживо-скорбным выражением начал поворачиваться к ректору. Увидел стиснутые кулаки Тёмного. И отчего-то невольно вспомнил о Салладорце – наверное, он тоже стоял вот так, окружённый со всех сторон врагами, стоял и читал нараспев им самим сплетённое жуткое заклинание, вырывавшее его из власти палачей; и милосердная Тьма пришла ему на помощь, та самая, которая, «никого не любя, никому и не отказала в помощи».

Небо над площадью внезапно омрачилось. Солнце сделалось тусклым, точно подернувшись пеплом; в рядах студиозусов кто-то истошно завопил. Деканы вскочили с мест; сидеть остались лишь двое – Даэнур и сам милорд ректор.