Рождение мечника

— Сестра, не надо, это личное дело Тёмной Матери и Леона, — неожиданно вступилась за наше право на демократию в отдельно взятой семье Асина. — Мы же с сёстрами не обсуждали, когда ты заставила андроида яйца своему мужику отгрызть. А стоило бы. Я понимаю, мужик провинился, но зачем так андроида-то использовать? Хочешь разобраться — сама и грызи.

По кают-компании прокатился уже не просто шелест смешков, а хохот в голос. Даже Милена как-то сдулась, нахохлилась, вжалась в свой стул. И хотя в кидаемых на брюнетку взглядах сестёр читалось осуждение, его природа была мне не до конца понятна. То ли валькирии всё же осуждали такое издевательство над своей второй половинкой, и смеялись больше из врождённой вредности, переводя осуждение в лёгкое подтрунивание, то ли на самом деле обвиняли подругу… в нецелевом использовании андроида. В любом случае, мне от таких откровений стало совсем не по себе.

— Дамы, разрешите на правах будущего капитана предложить название для нашего будущего флагмана, — мне тоже захотелось поржать; только не над мужской частью этой ненормальной цивилизации, а над женской.

— Давай, Леон, и будем сворачиваться. А то я и так устала с дороги, а тут приходится всё время какие-то вопросы решать… совсем не дают своей Матери ни минуты покоя.

— Предлагаю назвать его: «Добро пожаловать в ад!»

Не знаю, поняли ли меня женщины, но реакция была очень неоднозначной. Слишком уж название оказалось поперёк горла. Не только намекало на дружный женский коллектив нашего фрегата, но и на будущее существование Внешней колонии в Республике. Только Милена неожиданно расхохоталась, и, вытирая выступившие от смеха слёзы, простонала:

— Ну, мальчик, ну фэй! Уделал, так уделал. Я «за»!

Круги ада

В каюте меня накрыло не на шутку. Было ощущение, будто из тела выдернули стержень, оно обмякло и больше не подчиняется заполошным командам мозга. Я облокотился на первое, что подвернулось под руку — на футуристического вида столик. Последние минуты в обществе бешеных дам дались мне особенно тяжело, я держался на одном ослином упрямстве, да хитрой медитативной технике, к которой прибегал крайне редко. Тяжёлая, бескомпромиссная, властная аура республиканок нависала надо мной всё время совещания. Даже необходимость ориентироваться в не до конца понятной информации не давила так, как этот треклятый психологический прессинг. А если сюда добавить эмоциональную опустошённость после утреннего побоища…

— Думал, съедят! — выдохнул, тяжело отдуваясь.

Валери неожиданно оказалась рядом: прижалась своим сильным упругим телом к спине, пропустила ладошки по талии, обнимая живот. Её прелестная головка примостилась где-то в районе лопаток.

— Пока я рядом, не съедят. Да ты и сам неплохо справляешься. Столько очков репутации заработать одним предложением! Если честно, я думала, тебя быстро заставят забиться в какую-нибудь нору, но ты показал удивительную способность производить неизгладимое впечатление на сестёр. Поверь, это дорогого стоит. Твоё место среди нас.

Ласки и мягкий тон женщины сделали своё дело. Меня отпустило, а в груди поселилось знакомое чувство всеобъемлющей нежности, возникающее всегда, когда рядом оказывалась моя валькирия.

— Что за имплантация? Ты мне ничего про неё не говорила.

— Понимаешь, Леон, я и сама до конца не уверена. Мне нужно было разобраться в своих чувствах, понять, насколько уместна для мечника такая процедура — много чего нужно было осмыслить. Вот у вас на планете есть обряд, соединяющий двух любящих людей?

— Свадьба? Есть, конечно.

— Как она проходит?

— Мужчина и женщина обмениваются кольцами, символом верности, потом все шумно гуляют, и отправляют молодых в спальню. Как-то так.

— Кольца? Как именно происходит обмен?

— Ну… просто мужчина надевает кольцо своей женщине на палец, потом то же самое делает женщина. Ну и взаимные клятвы верности, куда ж без них.

— Вот и у нас принято… окольцовывать. Только вместо дешёвых символов используется проверенное годами и реально работающее средство обеспечения верности — система имплантов. И, как ты легко можешь догадаться, импланты встраиваются только в тело мужчины.

— Как-то это… негуманно, — выдавил я, пытаясь осмыслить новую порцию откровений об этой сумасшедшей цивилизации.

— Ну почему же? — дыхание женщины вдруг участилось, её ручки нащупали в моём комбинезоне одну интересную часть, так что мне на секунду стало не до разговора. И тут Валери припечатала каким-то решительным, полным силы голосом. — Ты мне доверяешь, Леон?

— Да, — выдавил из себя, пытаясь унять участившееся сердцебиение.

— Хорошо подумай. Ты мне доверяешь настолько, чтобы отдать в мои руки свою жизнь и свою свободу? Не просто что-то рассказать важное — отдать всего себя?

Её исполненный серьёзности и силы тон заставил меня собраться. Отбросить бьющее по нервам возбуждение. Тут же сознание стегануло чем-то… обида? недоверие к словам моей девочки? — здесь было много всего, но именно благодаря этой импульсивной реакции удалось выплеснуть в ответ полные протестных ноток слова: