Рождение мечника

— Ри, что мне делать в каюте без тебя? Лучше проводи до тренировочной площадки — на твоей скорлупке негде было нормально размяться.

— Леон, ты опять дурака включаешь? Я не могу взять тебя в сердце [12] — ты не участвуешь в управлении фрегатом, а сидеть в управляющем коконе в обнимку на виду у всей команды… Извини, не могу. Если же пойдёшь в тренировочную зону, они тебя разложат, пикнуть не успеешь. Не понимаешь, что с огнём играешь?

— Плевать. Будем считать, я умер и оказался в аду. Только не надо теперь брать на себя заботу обо мне, как когда-то Диана. Сам как-нибудь разберусь со своими проблемами. Лучше покажи зал и клинок дай.

Странно, но упоминание о клинке неожиданно успокоило распалившуюся фурию, она даже улыбнулась мне — как-то странно, загадочно. А потом, взяв под ручку, чинно повела по корабельным коридорам. Наша пара смотрелась бы верхом идиллии, если бы не вышагивала обнажённой среди неестественного искусственного света коридоров и мёртвого бликующего на свету металла переборок. Мы походили на квинтэссенцию жизни в царстве смерти, замершем среди ещё более безжизненных звёзд разверзшейся вокруг бездны космоса.

Тренировочная зона на фрегате мало чем отличалась от такой же на космической станции моей Дианы. Такой же комплекс зализанных тренажёров по правую руку, борцовская зона по центру, да матовая сфера по левую руку. Валери показала мне, как туда попасть, если, в самом деле, решу потренироваться с фламбером, извлекла из стены клинок и флиппер, и, не оборачиваясь, вылетела в коридор.

Я оделся в ставший уже привычным белоснежный комбинезон, немного постоял, любуясь переливами искр на древнем оружии в своих руках. Затем положил клинок на маты, внутри огороженного канатами периметра. Скользнув следом, приступил к разминке. Когда уже готов был приступить к бою с тенью, меня неожиданно окликнули. Повернувшись на голос, я понял: начинается обещанная Валери «тёплая» встреча. Рядом с матами, облокотившись на канаты, стояла пепельноволосая республиканка. Её чёрный комбинезон, бывший, как я уже успел узнать, военной формой, выгодно подчёркивал потрясающие формы своей обладательницы. Перебирая пальчиками пряди роскошных волос, женщина неотрывно смотрела на меня. Прямо в глаза. От этого взгляда — взгляда змеи — по телу невольно пробежали мурашки.

— Подойди, — повелительно припечатала дама.

Что-то подсказывало, что спорить с ней сейчас не время, поэтому я прервал тренировку и послушно подошёл. Несколько минут она разглядывала меня своим холодным, оценивающим взглядом, я в ответ прохаживался взглядом по ладной фигуре воительницы, откровенно любуясь роскошными формами.

— Расскажи-ка мне, мальчик, что ты там такое сделал с Тёмной Матерью, что она даже перед сёстрами не смогла от тебя оторваться? — прервала затянувшееся молчание республиканка.

— По морде в своё время хорошенько съездил, вот и не может забыть, — ответил абсолютную правду, пожимая плечами.

— Неужели? И до сих пор жив? Наверное, языком бил? — подначила меня фурия.

— Нет. Белой такой палкой, — наши взгляды скрестились.

В следующее мгновение произошло сразу несколько событий. Во-первых, пепельноволосая фурия как-то быстро оказалась на матах, и меня обожгло её горячим дыханием. Во-вторых, спину обдало лёгким порывом ветра: такой остаётся от чужого движения. В-третьих, я уже почти успел присесть, реагируя на движение за спиной, когда чья-то сильная рука буквально вздёрнула меня вверх, выпрямляя, заставляя вытягиваться по стойке смирно — словно безвольную бессильную куклу.

— А ведь тебя ещё не дрессировали, — констатировала пепельноволосая убийца. Её рука вдруг неуловимым движением скользнула вперёд, проникла сквозь магнитные защёлки комбинезона и схватила меня… за яйца. Последнее я осознал далеко не сразу, а лишь спустя несколько минут, когда смог, наконец, отойти от вспышки чудовищной боли. — Когда перед тобой на расстоянии вытянутой руки оказывается дочь Республики, ты должен становиться на колени. Понял?

Новая вспышка боли бросила меня на маты. Дама больше не держала меня за самое уязвимое место на теле, но напоследок хорошенько надавила, да ещё и её подруга сзади добавила — коленом по почкам. Я попытался подняться, но воительницы весьма профессионально отправили меня обратно, на маты. Ещё пара попыток принесли лишь новый полёт и новую боль. Мне оставалось лишь судорожно хватать ртом воздух и ползти вперёд. По телу стали прилетать удары. Точные, скупые, сильные. Я пытался блокировать, но из-за неудобного положения и полной утери инициативы получалось из рук вон плохо. Женщины били чётко, только по болевым центрам. Всё тело скручивалось от боли, от сведённых судорогой мышц, от сдавленного крика-стона. Пожалуй, меня ещё никогда не били так профессионально, с одной лишь целью — причинить как можно больше боли. Сознание заволокла красная пелена, терпеть ЭТО было почти невозможно. Я орал. Рычал. Выл. Но ни разу не попросил пощады, ни разу не взмолился о снисхождении.