Рождение мыши

— Так ведь камни катит! — крикнул он ей. — Это же растопившийся ледник. Посмотрите, как река вздуется к вечеру. — Они постояли, посмотрели, потом Николай тронул ее за руку и сказал: — Идем!

Они отошли метров на пятьдесят. Шум стал тише. Рос уж вполне мирный шиповник и еще какие-то колючки. Николай пошел в глубь небольшой урючной рощицы и прикрутил лошадей, потом сбросил с себя плащ, аккуратно сложил его вдвое и постелил на траву.

— Ну вот, устраивайтесь, а я минут на двадцать кое-куда схожу.

Она села и только сейчас почувствовала, что ее клонит, клонит к земле — так она устала и так слипаются глаза.

Николай внимательно посмотрел на нее и покачал головой.

— Что вы? — спросила она.

— Ложитесь-ка, — сказал он. — И поспите часок. Я вас сейчас укрою! — и сбросил с себя пиджак.

— Да нет, — запротестовала она, — что вы? Я не устала.

— А глаза закрываются? — сказал он и пошел к лошадям.

Когда он вернулся с походным зеленым одеялом, она сидела в пиджаке и, улыбаясь, смотрела на него.

— Ну и молодец, — похвалил он ее, осматривая. — Только вы на жакет надели? Рукава все-таки длинны. А ну вытягивайтесь, — он тряхнул одеяло и развернул его.

Она быстро вскочила.

— Нет, Николай Семенович, спать я не хочу. А вы далеко?

— Вас не возьму, — коротко ответил он. — Ложитесь, ложитесь! — Она продолжала стоять. — Вот что, — досадливо прищелкнул он языком, — Нина Николаевна, если вы хотите, чтоб я с вами чувствовал себя просто и спокойно, вот как с этим чудиком, не стесняйте меня, пожалуйста, дамскими фокусами. Ну их к дьяволу, а? Будем товарищами! Вот вы ведь с ног валитесь, ночью не спали — правда? Это связывает меня. Так ложитесь и спите, а я пойду и сейчас же приду. Нерон вас покараулит. Нерон! А ну сюда! — Он положил на спину собаки ладонь, и собака сразу же легла. — Стеречь! И ни на шаг! Понял?

Нерон нежно и истерично взвизгнул.

— Ну и хорошо, — серьезно согласился Николай и достал из кармана несколько кусков сахара. — Раз, два, четыре — все! Это аванс! Никого не пускать! Как что, хватать за ноги — понял?

— Понял! — ответила за собаку Нина.

— А он все понимает, не думайте, — серьезно взглянул на нее Николай. — Умный пес, терпеть не может кредита. У меня с ним все только за наличный расчет! Все — иду! Ложитесь, ложитесь, Нина Николаевна, и благословите меня на подвиг!

— Это на какой же? — спросила она и легла.

— А ну, — приказал он, — как следует, как следует, вытягивайте ноги! — Осторожно снял с нее сапожки, поставил их возле Нерона и очень серьезно сказал: — Грызть или слюнявить — боже тебя избави! — Он ловко набросил на Нину одеяло, опустился на корточки и подоткнул его со всех сторон, а ноги укутал еще особо.

Потом встал.

— Ну, спокойного сна, Нина Николаевна!

— Так на какой же подвиг вы уходите? — спросила она с земли.

— А вот приду — увидите. Пока просто благословите, и все!

— Но как кто, как кого?

— Как прекрасная дама своего паладина.

— Так встаньте же, как паладин, на одно колено. — Он встал, и она дотронулась до его плеча и лба. — Благословляю и жду с победой моего паладина. Ни пуха ему, ни пера. Слушайте, а если я в самом деле засну?

— Спите! — Он пошел было и вдруг остановился и быстро, как бы украдкой от кого-то, погладил ее по волосам, и она, даже не улыбаясь, серьезно протянула руку и крепко пожала его ладонь. Он остановился, но она закрыла глаза.

— Ведь подумать, чтобы с кем-нибудь я держала себя так! Такая дикая кошка, — сказала она сонно. — В вас есть что-то такое… — и дрема ей окончательно связала язык.

— А-a, — засмеялся он где-то в облаках. — Это моя основная особенность — спите спокойно, моя дорогая!

*

Проснулась она оттого, что кто-то возле нее осторожно ломал сухой хворост. Она быстро вскочила. Заходило солнце. Неподвижно в позе сфинкса лежала возле нее черная собака. Максимов стоял на коленях к ней спиной и раздувал костер.

Она подошла к нему.

— А Николай Семенович где? — спросила она.

Максимов полуобернулся.

— Вы уже встали? — сказал он без всякого восторга. — Да вот нет его! Не пришел ни сюда, ни к объездчику. Вот зажигаю костер, а то через час будет темно, а он пойдет низом, так может пройти мимо.

— Куда же он пошел? — спросила она испуганно.

Собака встала, принесла ей сапожки, сначала один, потом другой, и положила возле. Нина так разволновалась, что даже как следует не поблагодарила ее, просто похлопала по шее и все.

— Да вот в том-то и дело, — сказал зоолог досадливо, — ведь он знает, что вы тут, и устраивает такие… что, слуг у него, что ли, много, на пикник он приехал? Так у меня научное учреждение, а не Сокольники! И всегда с ним так — пойдет на пять минут, а придет черт знает когда. Вот и жди его, а мне некогда.

Он был очень раздражен, и Нина понимала его — еще ему не хватало артистки в заповеднике!

— Но все-таки где он? — спросила она.

— А вон, видите, — зоолог показал на голубые, белые и черные горы, — вон та долина называется Калмакская щель — туда он и пошел. Это примерно с час ходьбы, так что уже давно бы должен был вернуться.

— Но зачем, зачем он пошел? — нетерпеливо спросила Нина.

Зоолог помолчал, пожевал губами: