Рождение мыши

— Товарищи, а если бы вы знали, на каком курорте мы встретились с Таисой, — горы, леса, оркестр, одних фонтанов штук шестнадцать, а вечером танцы, танцы, — он сделал кудрявое округлое движение руками. — Таиса учила меня, да неудачно.

— Да нет, — запротестовала Таиса, — вы сделали...

— Ша, Таиса! Ничего я не сделал — оказался полнейшей бездарностью. А с утра до ночи — парочки, парочки, парочки. На скамейках парочки, в кустах парочки, под кустом, на горе, под горой, в гамаках, еще черт знает где — все парочки. Отбой в двенадцать, в кроватях половины нет — сестры бегают, ловят: «Отдыхающие, отдыхающие...» Ищи ветра в поле! Однажды был со мной такой случай... — Он что-то осекся и нерешительно поглядел на Таису.

— Ну, ну! — крикнула Ленка, перехватив на лету его взгляд. — Рассказывайте, рассказывайте!

Николай открыл было рот, но посмотрел на Нину и осекся.

Нина не пила, она сидела и смотрела на Николая и Таису. Таиса была на редкость здоровой девушкой. Это о таких говорят — широкая кость, пышет здоровьем, румянец во всю щеку, кровь с молоком. Она смеялась, и у нее на щеках появлялись ямочки. Пока Николай говорил, она преданно и молчаливо улыбалась; он брал ее руку и целовал на сгибе — она смотрела на него голубыми-голубыми глазами и, видимо, не соображала, что о ней могут подумать и сказать другие, совсем незнакомые и недоброжелательно настроенные женщины. Пусть она влюблена и поэтому не соображает, как это все неприлично, но он-то что думает!

— А ну-ка расскажи про медведя, — вдруг засмеялся Сергей. — Это ведь там было? Расскажи, расскажи — пусть посмеются.

И как он только сказал это, Таиса фыркнула и со счастливым ожиданием уставилась на Николая, а он посмотрел на нее и добродушно начал:

— А с медведем было вот как: подходит однажды утром ко мне Таиса, глаза вот такие и... — и вдруг осекся.

Мимо их столика прошли трое — двое мужчин и одна девушка, или женщина, худая, стройная, с осиной талией и высоко поднятыми крутыми плечами.

Оба мужчины шли нетрезвыми ногами, и один хватал другого за руки и говорил: «Ты не веришь? Нет? Ты не веришь?» — а другой грубо отмахивался и обрезал его: «Ну что за охота врать! Все же знают! Вот Лидочка...» Но Лидочка шла вперед гордая, спокойная и ничего не отвечала. Они прошли к самому оркестру и сели за приготовленный им столик.

— Видели? — спросил Николай. — Хороши?

— Кто такие? — удивилась Нина.

— Да те бухгалтера, что приехали с отчетом. — Она не поняла. — Ну, наши с вами соседи, а вот эту штучку вижу впервые! — Он что-то подумал и махнул рукой. — Ладно! Посмотрим еще сегодня!

— Ну, ну, — потянулась к нему Ленка. — Э-э, да плюньте вы на этих пьяных — приходит к Вам Таиса Григорьевна — глаза у нее такие и...

— И спрашивает: «Слышали, у нас появился...»

В это время опять подошел официант и сказал:

— Вас к телефону.

Николай быстро встал.

— Пошли! Таиса, рисунки у вас с собой? И та ваза тоже?

— Нет, вазу я не взяла, ведь у нас...

— Ай, зря, — покачал головой Николай. — Я же вам обещал, что будет. Сегодня же пойду и достану... пошли.

* * *

Да, именно, все сходилось одно к одному в этот памятный для нее вечер. После того как Николай и Таиса ушли (только-только они отошли от столика, Таиса взяла Николая за руку и что-то быстро заговорила, наклоняясь к нему и блестя глазами), Ленка затуманилась и сказала:

— Бедная толстая девочка.

— Почему же обязательно бедная? — нахмурился Сергей.

Ленка поглядела на него печальными блудливыми глазами и кротко сказала:

— Знаете, Сережа, давайте уже не будем. Ниночка, милая, передай мне виноград.

Так посидели еще с час, посмотрели на то, что проделывает за соседним столиком пьяная компания бухгалтеров; один, высокий, черный, с длинным лицом, похожий на перса, пытался завертеть на пальце тарелку, а другой, толстый и большеголовый, вырывал ее и укоризненно говорил: «Ну, дай-ка, ну дай-ка сюда, я тебе говорю, ты ведь пьяный, ты только разобьешь! Смотри, как нужно!» Но у него тоже ничего не получалось, и в конце концов тарелку они все-таки раскололи. А стервочка с осиной талией смотрела на них и остерегала стеклянным голосом: «Товарищи! Товарищи!»

Потом заиграл вальс, и Сергей увел Ленку, а к Нине подлетел какой-то щупленький человек с бакенбардами и церемонно пригласил ее на тур вальса, она пошла; не в ее правилах было отказываться от компании, если она находилась в ней. Раз ты ночью сидишь в ресторане, пьешь водку и заиграла музыка, будь любезна — танцуй. Танцевал щупленький очень чинно, серьезно, сосредоточенно — солидно вел даму, солидно проводил на место, солидно откланялся и, строго улыбаясь, спросил:

— Извините, вы с Семеновым давно знакомы?

— Нет, не очень, — ответила Нина и поглядела на него.

Щупленький подумал.

— Ба-aльшой па-ашляк! — с достоинством выговорил он и отошел.

В два часа ночи они встали из-за стола, и Ленка вдруг сказала Сергею:

— Ну, до свиданья, Сережа. Я зайду еще на полчаса к Нине, а завтра вы мне позвоните, — а когда он печально отошел, спросила: — У тебя есть машинка для поднимания петель? У меня на левом чулке полный беспорядок.