Рождение нации

– Так вот, из неофициальных источников имеются истинные усредненные результаты исследований, как по отцовской игрек хромосоме, так и по материнской митохондриальной ДНК, проводимых среди коренного русского населения выборочно от Архангельской области на севере, до Краснодарского края на юге. И они несколько отличаются от тех, что мы имеем по игрек хромосоме. Они таковы: славянский субстрат сорок два процента, финно-угорский двадцать семь, балканский – десять, западноевропейский – шесть, тюркский те же пять и монгольский два процента. Причем на севере, как мы уже с вами выяснили в Архангельской и Вологодской областях славянские и финно-угорские составляющие совершенно равны. Что же касается южных областей, то здесь надо учитывать, что в исследования включили жителей Краснодарского края, то есть кубанских казаков, значительную часть которых, вернее их предков, переселили туда в конце восемнадцатого века с Запорожской сечи, фактически украинцев, что естественно снизило общий финно-угорский субстрат и повысило славянский и особенно тюркский. Если бы из исследований исключили бы этих бывших запорожцев, то картина общего генофонда, хоть и несущественно, но изменилась бы. Во всяком случае, не сомневаюсь, и тех пяти тюркских процентов не получилось бы. А что касается соотношения тюркских и монгольских ген 5% и 2%, то это полностью соответствует этническому составу монголо-татарского войска, где тюрок было в два с половиной раза больше чем монголов,– увлеченно убеждал профессор, будто забыв, что ему надо идти на эскалатор, но тут же, словно спохватившись, бросил тревожный взгляд на часы.

– Хорошо,– видя, что профессор вспомнил о времени, Миша, уже опоздавший на свою электричку и потому не торопившийся, поспешил заинтересовать собеседника очередными вопросами,– я вот тут опять подсчитал ваши проценты, и в сумме получается сорок два – двадцать семь – десять, пять и два, то есть в целом восемьдесят шесть процентов. Остается четырнадцать. Это что же получаются, видимо, варяжские гены?– Михаил задал вопрос, на который профессор никак не мог не ответить.

– Во-первых, вы упустили шесть процентов западноевропейского субстрата. Так что в сумме уже получается девяносто два процента. Ну, а что касается варяжских, то есть скандинавских ген, их даже меньше чем тюркских, всего три процента. Вот вам уже и девяносто пять процентов. Среди пяти оставшихся присутствуют самые различные. Но все они не превышают одного процента каждый. Я вам говорил про кубанцев, что там много выходцев с Украины, а с ними пришли и иранские гены от скифов, и еще бог весть кто. Генофонд любого народа довольно пестр. Но всегда надо помнить об его основополагающих субстратах,– профессор вновь озабоченно глянул на часы.

– И все-таки, мне почему-то казалось, что варяжских ген в русском генофонде побольше,– с явным разочарованием в голосе произнес Михаил.

– Понимаю ход ваших мыслей. Да, большая часть первоначальной княжеской элиты и первая волна дворянства формировалась, в основном, из варяжский князей и их дружинников. Племенных славянских и финно-угорских князей они в основном, либо уничтожали, либо ассимилировали. Но, в то же время, только первая волна русского дворянства имела варяжские корни, а таких волн было несколько и все остальные уже имели другое происхождение, в основном не русское, то есть не славяно-финноугорское. У нас, к сожалению, нет специальных исследований по этнографии потомственного дворянства, купечества, духовенства, чиновничества, ремесленников. Этнографы во все времена основное внимание уделяли крестьянству, издревле составлявшего подавляющее большинство любого народа. Вообще если бы была возможность исследовать генофонд столбового российского дворянства где-то в середине девятнадцатого века, думаю, он бы сильно отличался от генофонда простонародья. И тут дело даже не в том, что русское дворянство в основном пошло от варягов, в дальнейшем оно преумножалось в период с тринадцатого по шестнадцатый века, в основном, за счет приходящих на русскую службу выходцев из Литвы и Орды. Отсюда среди русского дворянства были так распространены фамилии явно тюркского происхождения или польско-литовского. Так что получается поговорка, потри любого русского получится татарин, куда более чем для простонародья верна для так называемого русского дворянства и аристократии. Наверняка, в этой благородной, если ее так можно назвать, среде не два и пять процентов тюркских и монгольских ген, а значительно больше. В восемнадцатом и девятнадцатом веках к ним добавились немцы, французы, голландцы и прочие западноевропейцы, которых цари стали массово приглашать на русскую службу со времен Петра Первого и иной раз жаловать им дворянство, даже если у себя на родине они такового не имели. Потому генофонд русского дворянства был куда мозаичнее генофонда собственно русского народа, который как уже доказано в основном состоял из двух главных составляющих славянской и финно-угорской…