Рождение нации

Грузиться вятичи начали с утра, чтобы к исходу дня доплыть по течению до места впадения Медвежьей реки в Оку, где, собственно, и начиналась земля вятичей. Собирались споро, солнце стояло еще невысоко, когда и лошади и люди были уже в лодках и ладьях, и головные долбенки стали не спеша выгребать на стремнину. Следом и тяжелые ладьи выстраивались согласно отработанному походному распорядку. За ними внимательно наблюдали кривичи и мещеряки, вольно без строя стоявшие на берегу. До вятичей было недалеко, но ни кто не сказал друг другу ни слова, ни приветственного, ни бранного, словно боялись ненароком шуткой или неосторожным словом изменить сложившийся порядок вещей – битва не состоялась, потенциальные противники расходятся, не обнажив мечей. Вячеслав и Кову заранее предупредили своих людей – ни в коем случае не задевать вятичей, хватит и того, что они уходят «не солоно хлебавши». И все же совсем без общения не обошлось. Одна из замыкавших долбенок неловко выгребла на стремнину, не успев увернуться от волны, которую создала идущая перед ней большая счетверенная лодка с лошадьми. Долбенка встала к течению боком, ее чуть протащило таким образом, после чего она перевернулась. Два гребца с веслами и еще два сменных оказались в воде, барахтаясь и крича о помощи. Но весь «караван» находился впереди, а большая лодка-ладья с лошадьми, оказавшаяся ближе всех, дать «задний ход», чтобы подобрать тонувших, никак не могла. Спасти их могли только кривичи, которые наблюдали за вятичами сидя в своих лодках. Вячеслав мгновенно оценил обстановку и приказал нескольким лодкам, что есть мочи грести к утопавшим вятичам. Первая лодка подобрала одного, вторая трех оставшихся. Тут же они, помогая течению веслами, догнали ладью с лошадьми, на которую «купальщики» и перебрались.

Бажен все это видел со своей ладьи, располагавшейся в середине «каравана». Он кричал, ругался и мысленно уже расстался со своими четырьмя незадачливыми дружинниками. Когда же кривичи их спасли… Вятичский князь, явно этого не ожидавший, приказал затормозить головные лодки, и весь «караван» встал, веслами не давая течению их сносить. С княжеской ладьи спустились две долбенки-однодревки, и они стали скользить от лодки к лодке, от ладьи к ладье, одна в сторону «носа каравана», вторая к «хвосту». Они обошли всех. Видно, Бажан отправил на малюсеньких юрких лодченках своих гонцов с каким-то известием ко всей своей дружине. С каким?…

Стоящие на берегу и кривичи, и мещеряки, все были наслышаны о коварстве вятичей. Вячеслав даже на всякий случай приказал своим дружинникам ни в коем случае не расставаться с оружием и держаться ближе друг к другу. Конечно, сейчас никто не думал, что они на добро ответят злом, но и никакой благодарности тоже не ждали. Тем более стало неожиданным, когда река и окрестные леса буквально содрогнулись от дружного единого возгласа трех сотен человек по знаку, падения в воду выпущенной стрелы с княжеской ладьи. Вятичи кричали:

– Будь славен народ – кривичи!!!

Прокричав, вятичи не поплыли, а продолжали стоять, ждали ответа. Вячеслав и тут нашелся мгновенно, благо почти вся дружина стояла рядом и была обучена не только воевать, но и приветствовать дружными возгласами. Видно они вновь удивили вятичей, потому что ответили без задержки, как заранее знали, что их будут приветствовать и были готовы к ответу:

– Будь славен народ – вятичи!!!

Услышав ответное приветствие, вятичи чуть помедлили, потом дружно подняли сразу все весла, кроме рулевых, и отдались воле течения, которое понесло их вниз, домой…

                        Начало 21 века

На последней консультации перед летней сессией, Михаил как обычно дождался, когда все «вечерники» получат ответы на свои многочисленные вопросы, и только тогда подошел к профессору… Дело было в субботу, то есть днем, и опять их разговор затянулся. Говорили сначала в аудитории, потом в коридоре, на лестнице, по пути в метро, при этом периодически останавливались. Последний раз надолго остановились у «развилки» эскалаторов метро – они все никак не могли наговориться…

– И все же Алексей Никитич, я хоть и разделяю вашу позицию, умом понимаю вашу правоту, но не могу принять ее полностью, может еще не созрел, попозже дойду,– словно стеснялся своих слов Михаил.