Рождение неолиберальной политики

Жилищная проблема приобрела особую остроту в 1960-е годы по причине возросшей напряжённости между коренным населением и мигрантами. В результате, как и в США, популярность государственного жилищного строительства в глазах общественного мнения начала падать. Хотя в Англии не было ничего подобного структурному расовому разделению, центральное положение государственного и социального жилья в английской системе социального обеспечения нередко приводило к резким конфликтам по поводу его предоставления и распределения среди разных групп общества[782]. До 1960-х годов жилищные требования рабочего класса к государству, выдвигавшиеся через Лейбористскую партию, местные группы влияния и профсоюзы, как правило, не были связаны с расовыми проблемами. Но расовый антагонизм, несомненно, носил глубинный характер и порой проявлялся в виде вспышек насилия. Чернокожие и выходцы из стран Азии подвергались дискриминации со стороны домовладельцев, соседей и местных жителей. Новые волны иммиграции, сначала из бывшей империи, а затем из Европейского союза, порождали широкое недовольство и подрывали, а иногда парадоксальным образом укрепляли специфически «белое», или собственно английское, представление об «английскости» и порождали опасения, что страну ждёт засилье иностранцев. Равным образом конструктивистский дизайн высоких муниципальных башен — таких как в лондонских районах Ноттинг-Хилл или Элефант-и-Касл, — в сочетании с внутриобщинными конфликтами негативно сказался на общественной поддержке государственного строительства и широкого социального обеспечения в 1970-е годы.

Параноидальным страхам белых перед иммиграцией сопутствовало то, что английский историк Дэвид Фельдман назвал консервативным плюрализмом, преобладавшим в политическом и государственном истеблишменте. Эта позиция порождала чувство отчуждения между небогатыми белыми рабочими коммунами и элитами и обеспечила мощную поддержку Эноху Пауэллу после его знаменитой речи «Реки крови». Пауэлла воспринимали как одного из немногих видных политических лидеров, которые выражали настроения белого рабочего класса. Суть консервативного плюрализма, о котором говорит Фельдмен, состояла в признании культурных различий как «стратегии инкорпорирования и доминирования»; эта стратегия наряду с другими неизменно использовалась в процессе ассимиляции как адекватная реакция на различия[783]. По мнению Фельдмена, исторически политическая позиция британского государства в отношении отдельных национальностей — англичан, шотландцев, валлийцев и ирландцев, — в отношении разных религиозных групп, в том числе евреев, католиков и др., не относившихся к Англиканской церкви, и даже в отношении колоний, как правило, отличалась толерантностью, являвшейся «неотъемлемым свойством государственных институтов»[784]. Если перевести речь в план жилищной политики, то эта целесообразная британская элитарная форма толерантности была впоследствии низвергнута — в тот момент, когда в Англии восторжествовал мультикультурализм, — политикой продажи муниципального жилья арендаторам. Поскольку оставшийся в распоряжении местных властей жилищный фонд, предназначенный для бедных, сильно сократился, да и само понятие «нуждающийся» применительно к государственному жилью заметно сузилось на фоне альтернативной политики, поощрявшей частное домовладение, трения между белыми, чёрными и цветными усилились. Разрушение общественного пространства толерантности, занятого муниципальным жильём, в 1980-е годы ускорилось и привело к таким неприятным и непредвиденным последствиям, как рост влияния крайне правых групп вроде Национального фронта или, несколько позже, Британской национальной партии.

В этом контексте послевоенной социальной и расовой политики приход к власти лейбористского правительства Гарольда Вильсона в 1974 г. стал продолжением плавного дрейфа жилищной политики в Англии в 1970-е годы (как и в США) в направлении частного домовладения и жилищных пособий (о чём свидетельствует, например, закон Хита о жилищном финансировании 1972 г.). Лейбористские правительства 1960–1970-х годов не в меньшей мере, чем их консервативные оппоненты, ставили в центр государственной политики частное домовладение. Отчасти из фискальной необходимости лейбористы даже активизировали эту новую политику с помощью циничной децентрализации оскудевших муниципальных бюджетов.