Рождение неолиберальной политики

Таким образом, Мизес был классическим либералом, отстаивающим свободный рынок, и строго придерживался такой идеологической позиции, которая, вероятно, была бы неприемлемой для любого успешного политика конца XX в. Никакой политик не смог бы отменить подоходный налог или систему государственного образования. Законы бизнеса просты и суровы. Предприятие оценивают по тому, приносит оно деньги или, напротив, теряет, — по итоговому балансу. Но позволить бюрократическому менеджменту действовать при поддержке государства значит позволить им избегать ключевой проблемы. Как сказала Маргарет Тэтчер в интервью в 1993 г., это позволило бы руководителям государственных учреждений залезать в государственный кошелёк, а это прямой путь к бездействию и неэффективности[132]. Согласно Мизесу, проблема не в том, что руководители могут быть коррумпированными или проявлять преступную халатность, а в том, что «любая услуга может быть усовершенствована путём увеличения затрат»[133]. Поэтому хороший руководитель учреждения всегда будет бороться за дополнительные ассигнования и ресурсы. И ограничить притязания такого руководителя можно лишь с помощью правил и предписаний: «Управляющие обязаны подчиняться определенному набору инструкций; только это имеет значение. Управляющий не отвечает за результаты своей деятельности, если его поступки правильны с точки зрения инструкций. Его основной целью не может быть эффективность как таковая, ею является эффективность в рамках соблюдения определённых предписаний. Его положение не похоже на положение администратора предприятия, стремящегося к получению прибыли, он скорее напоминает государственного служащего, например начальника полицейского управления»[134]. Поэтому управлять государственными учреждениями может только бюрократия. Эта мысль была со всей определённостью высказана позже в интервью Милтона Фридмена и Найджела Лоусона (министра финансов в правительстве Тэтчер в 1980-е годы) и стала своего рода девизом неолиберального подхода к практической политике: руководителям государственных учреждений и бюрократам свойственно стремление обременить государственный бюджет, а это почти всегда (особенно с точки зрения Фридмена) плохо[135]. Эта идея также была отправным пунктом для виргинской школы теории общественного выбора, которую в 1960–1970-е годы возглавляли Джеймс Бьюкенен и Гордон Таллок[136].

Критику бюрократии Мизес строил на сопоставлении с тем, что он считал достоинствами частного предпринимательства. Он определял бюрократию не как особую институциональную форму, а как определённый способ мышления и организации, присущий управлению в государственном секторе, как «способ, которым управляются правительственные и муниципальные учреждения»[137]. Не встречающее препятствий стремление к прибыли, считал Мизес, исключает бюрократические методы в руководстве частным предприятием. Общественное мнение и потворствующие ему политические партии склонны препятствовать стремлению к прибыли и замещать его «службой». Новаторский и экспериментаторский дух предпринимательства противоречит приоритетам бюрократической службы: «Сказать предпринимателю, у которого ограничены возможности получения прибыли: «Веди себя так, как поступают добросовестные бюрократы», — это всё равно что приказать ему избегать каких бы то ни было реформ. Никто не может быть одновременно исправным бюрократом и новатором. Прогресс — это как раз то, чего не могли предвидеть правила и предписания; он всегда достигается за пределами сферы деятельности бюрократии»[138]. Главное отличие частного предприятия от мотивов бюрократической системы, основанной на государственном регулировании и вмешательстве, заключается в наличии мотива получения прибыли, обещающей высокую награду за новшества и улучшения. Без этого не будет прогресса[139].