Рождение неолиберальной политики

Совсем иначе смотрели на вещи творцы английской социальной системы в межвоенный период, Уильям Беверидж, Сидней и Беатрис Веббы и Джон Мейнард Кейнс, или окружавшие Рузвельта в 1930-е годы политические эксперты: Гарри Гопкинс, Френсис Перкинс и Рексфорд Тагвэлл. С их точки зрения, государственная служба была долгом и привилегией, благородным призванием эрудированных экспертов и поприщем для их талантов. Корпоративный дух службы не требовал получать прибыль. Знания и разум тех, кого Кейнс называл здравомыслящей элитой, — вот что должно решить самые трудные проблемы, стоящие перед правительством и государством. По мнению Мизеса, «ответ, который следует дать этим бюрократическим радикалам, вполне очевиден. Гражданин может ответить: вы, возможно, превосходные и благородные люди, гораздо лучше, чем все мы, остальные граждане. Мы не ставим под сомнение вашу компетентность и ум. Но вы не являетесь наместниками Бога, которого зовут «Государство». Вы — слуги закона, надлежащим образом принятых законов нашей страны. В ваши обязанности не входит критика законов, а тем более их нарушение. Когда вы нарушаете закон, вы, возможно, ничем не лучше многих вымогателей, какими бы хорошими ни были ваши намерения. Ведь вы были назначены на должность, приняли присягу и вам платят за то, чтобы вы проводили законы в жизнь, а не нарушали их. Самый плохой закон лучше бюрократической тирании»[140]. Закон должен главенствовать над свободным рынком, над небольшой, конституционно очерченной сферой государственной службы, и в рамки разрешённого не должны попадать те полномочия государственных учреждений и их руководителей, которые не имеют чёткого определения и не закреплены законодательно. Эти рекомендации перекликаются с громкими сетованиями критиков Нового курса.

Критические аргументы привели Мизеса к заключению, что проблемной является вся политическая система, которая управляется бюрократией, отчуждающей и отторгающей власть от её подлинного демократического источника: «Как совершенно верно говорят противники движения к тоталитаризму, бюрократы вольны по своему собственному усмотрению решать вопросы, имеющие первостепенную важность для жизни частных граждан. Это правда, что должностные лица являются уже не слугами граждан, а своевольными господами и тиранами. Но в этом виновата не бюрократия. Это результат новой системы правления, которая ограничивает свободу индивида самостоятельно вести свои дела и возлагает всё больше и больше обязанностей на государство. Обвинять следует не бюрократию, а политическую систему»[141]. Бюрократу как избирателю, полагал Мизес, присущ внутренний конфликт интересов, поскольку он является и нанимателем, и нанимаемым. Вследствие этого фундаментального конфликта большой государственный сектор всегда будет угрозой для демократии. Политические партии, стремясь переиграть друг друга и заручиться поддержкой государственных служащих, предлагают всевозможные посулы, например в виде казённой кормушки Конгресса[142]. Однако, полагал Мизес, в Англии и США ещё есть возможность с помощью свободных выборов противодействовать тенденции к росту государственного сектора.