Рождение неолиберальной политики

Свойственный идеям Фридмена воинственный оттенок, чувство того, что война идей между социализмом и рыночным капитализмом ведётся не на жизнь, а на смерть, очевидным образом объясняется напряжённой политической атмосферой холодной войны. Учёные были активными участниками битвы, которая воспринималась как глобальное и решительное столкновение двух противоположных общественных мировоззрений. Весьма показателен случай, когда Джеймс Бьюкенен, один из студентов Фридмена в Чикагском университете в конце 1940-х годов, подал заявление на должность экономиста Федерального резерва. Фридмена попросили дать характеристику. В числе интересовавших Федеральный резерв был и такой типичный для того периода вопрос: «Располагаете ли вы сведениями, что соискатель должности состоит или когда-либо состоял в организации, призывающей к свержению конституционной формы правления в США, и есть ли, на ваш взгляд, какие-либо иные основания сомневаться в его лояльности США?» Фридмен ответил: «Мне не известно, в каких организациях он состоит. Но я совершенно уверен, что он полностью и безусловно лоялен по отношению к США и американскому образу жизни. Он является убеждённым приверженцем свободного рынка, свободного предпринимательства, экономики со свободным ценообразованием и вместе с тем является убеждённым противником любого расширения государственного вмешательства в деятельность индивидов. Эти убеждения, естественно, прямо противоположны социалистическим и коммунистическим идеям. Бьюкенен — один и самых способных студентов, которые у нас были с тех пор, как я работаю в Чикагском университете. Ваша организация получит ценное приобретение в его лице, если вы сможете убедить его стать вашим сотрудником»[311]. Интеллектуалы неолиберального толка, особенно экономисты и политологи, ощущали себя активными бойцами в сражении против коммунизма. «Капитализм и свобода» свидетельствует о сознательном намерении Фридмена вступить в схватку.

Здесь уместно добавить, что это измерение неолиберальной мысли — утверждение, что экономическая свобода является условием демократической и политической свободы, — стало основой неоконсервативной внешней политики США по отношению к Восточному блоку, особенно по отношению к Польше и СССР. Такую политику, в частности, проводил Рейган в 1980-е годы, последние годы холодной войны. Похожими идеями руководствовались такие видные деятели, как помощник министра обороны Пол Вулфовиц и представитель США в ООН Джон Болтон, когда во время второй войны в Ираке (2003) заявляли, что демократический Ирак послужит маяком свободы для всего Ближнего Востока. Можно упомянуть и другой весьма неоднозначный пример. Фридмен осудил кровавую расправу на площади Тяньаньмэнь в 1989 г., но не обратил внимания на проблему, которую могли создать для его концепции политической силы свободного рынка политические репрессии и практическое отсутствие демократии в Китае. Он считал, что после рыночных реформ Дэн Сяопина коммунистический Китай стал значительно более свободной страной. В экономических успехах восточноазиатских «тигров» и восточноевропейских стран бывшего советского блока Фридмен усматривал подтверждение тесной связи между капитализмом и свободой: «Во всех этих случаях в соответствии с темой книги рост экономической свободы шёл рука об руку с ростом политической и гражданской свободы, в результате чего повысилось благосостояние. Оказалось, что конкурентный капитализм и свобода неотделимы друг от друга»[312].