Рождение новой России

Хотя в восстании принимали участие купцы, ремесленники, крестьяне, пришедшие в Москву на заработки, отставные солдаты и «всякие разночинцы», наиболее активной силой «чумного бунта» являлись дворовые и «фабришные». Среди последних выделяются рабочие полотняных фабрик Матвей Шапкин и Лука Родионов, Московского суконного двора Иван Тихонов и Степан Иванов, призывавшие с оружием в руках к «возмущению» и принимавшие участие в восстании.

Несмотря на специфические причины, обусловившие восстание в Москве осенью 1771 г. (эпидемия чумы и связанные с ней мероприятия властей и отношение к ним народа), оно, несомненно, является своеобразной формой отражения социальных противоречий, своеобразным проявлением классовой борьбы.

В классовой борьбе народных масс в крепостной России особое место занимает самозванство. Оно отражало ту простодушную веру в «хорошего царя», которая характеризует присущий русскому крестьянству наивный монархизм. Самозванство, столь широко распространившееся в России в начале XVII в., во время «великого московского разорения» в период «смуты», первой в истории России крестьянской войны и польско-шведской интервенции с сопутствующим ей «всеконечным разорением», проходит через весь XVII в., переходит в наследство от «бунташного» XVII в. следующему, «осьмнадцатому», веку. В России XVIII в. действовали самозванные сыновья Ивана Алексеевича и Алексея Петровича, самозванные «Петры II» и «Петры III».

Самозванцы, претендующие на русский престол, «объявлялись» и за рубежом: «дочь Елизаветы», «принцесса Владимирская», «княжна Тараканова» в Италии, «Стефан Малый» — «Петр Федорович» в Черногории, «сын Ивана Алексеевича» Федор Иванов в Турции. Но эти авантюристы никакого отношения к русскому народу не имели.

Сколько-нибудь серьезных последствий не вызвали и действия многих самозванцев в самой России: Ивана Евдокимова, выдававшего себя за Петра II, многочисленных «Петров Федоровичей»: Николая Колченко, Николая Кретова и др. Но выступления некоторых самозванцев обусловили сильную вспышку классовой борьбы и имели определенное значение в ее развертывании.

В 1732 г. беглый драгун Нарвского полка Ларион Стародубцев, действовавший на Дону, объявил себя сыном Петра I Петром Петровичем. В своих указах и письмах, обращенных к казакам и народу, он призывал к себе «голутвенных людей», «бесприютных бурлаков» и «всю чернь», обещая «постоять» за них и за «старую веру», суля волю и «легкую службу». Выступая против бояр, которым царь «льготы дал», Стародубцев грозил приближением конца их господству. «И льгота им будет во времю». Характерна мысль, высказанная Стародубцевым в одном из писем: царь и бояре выступают сообща против «черни», народа, и их интересы едины. Он писал: «Император совокупно с боярами… и такоже чернь свою разогнал боярам, над ними…боярам власть дал».

Его отряд («ватага») состоял из беглых крестьян и солдат, казаков, однодворцев, бурлаков. Своей целью Стародубцев ставил поход на Москву для свержения «властников» — правящих страной вельмож. Стародубцева предали, пытали в Тайной канцелярии в Москве, казнили, а труп сожгли.

Поблизости, в Тамбовском уезде, действовал отряд связанного со Стародубцевым «царевича Алексея Петровича» — беглого крестьянина Тимофея Труженина.

В 1738 г. в Подесенье выступил новый «царевич Алексей Петрович», работный человек Иван Миницкий. Обещая всем волю, он собрал отряд из крестьян, казаков, работных людей и солдат. Миницкий, солдат Осип Стрелков и другие участники движения были схвачены и подвергнуты мучительной казни.

Таковы были первые в интересующее нас время выступления самозванцев, представлявшие собой своеобразную форму классовой борьбы.

Особого внимания заслуживает выступление самозванного «Петра III» — Богомолова, оставившего большой след и непосредственно связанного с восстанием Пугачева. Выдававший себя за «фурьера Резцова» из Петербурга, Каменщиков («Алтынный глаз») явился руководителем восстания работных людей и, по показаниям пугачевцев, был участником крестьянской войны 1773–1775 гг.

В 1765 г. беглый ландмилицкий солдат из однодворцев Гавриил Кремнев, действовавший в Воронежской губернии в однодворческой среде, объявил себя Петром III. Он обещал освободить однодворцев от «чажолых податей» и рекрутских наборов, заменить подушную подать натуральными поборами, разрешить винокурение, наградить чинами и даже одарить деревнями и крестьянами.

В том же 1765 г. неподалеку, в Изюмской провинции, выступил еще один «Петр III» — беглый солдат Петр Чернышев.

Все эти выступления были кратковременными и локальными, все кончались арестом самозванца.