Рождение новой России

В такой обстановке созрел заговор Елизаветы. Живая и веселая, беззаботная и бесшабашная, неглупая, но необразованная, вспыльчивая, но отходчивая Елизавета странно сочетала в себе благочестивую старину с изысканным французским «политесом». Дочь во многом пошла в отца, и это вместе с законными правами на престол сделало ее душой гвардейского заговора. Для гвардейцев она стала символом отца — «полковника», «Великого Петра», их «надежей», с ней они связывали свое будущее, на нее рассчитывали, на нее уповали. Трудный путь, пройденный ею, когда мать старалась поскорее сбыть дочерей замуж, когда Анна Ивановна готовила ей то монастырь, то какое-то немецкое захолустье, а Анна Леопольдовна грозила еще худшим, сблизили ее с чувствовавшими себя обиженными гвардейцами.

«Дщерь Петра» стала избранницей русской гвардии. Вокруг нее образовался кружок верных друзей и помощников. Это были люди из второго поколения «птенцов гнезда Петрова» — Александр и Петр Шуваловы, Михаил Воронцов и др. Среди окружавших Елизавету людей был и ее фаворит Алексей Разумовский, черниговский казак, певчий в прошлом.

Организации заговора способствовали французский посол Шетарди, обещавший денежную помощь Елизавете, и шведский посол Нолькен, предлагавший за возвращение Прибалтики Швеции вооруженную помощь. Но Елизавета осталась глуха к посулам этих лукавых дипломатов. Влияние ее в гвардии росло. Росло и нетерпение гвардии. Однажды экипаж Елизаветы, ехавший по Летнему саду, был остановлен гвардейцами, которые окружили его с криками: «Матушка, когда прикажешь начинать?»

О близости Елизаветы к гвардии, о ее переговорах с Шетарди Анна Леопольдовна не могла не узнать. 22 ноября 1741 г. между ней и Елизаветой имел место крупный и неприятный разговор. Правительница упрекала Елизавету в переговорах с Шетарди и Нолькеном, грозила. Елизавета поняла, что надо спешить, тем более, что на следующий день был отдан приказ о выводе гвардии из Петербурга под предлогом переброски ее на театр военных действий (началась война со Швецией).

В ночь на 25 ноября Елизавета в кирасе выехала на санях из своего дворца на Марсовом поле и в сопровождении Воронцова, Шварца и семи гренадер явилась в казармы гренадер, расположенные в полковом Преображенском дворе на Невском проспекте, у берега Фонтанки. Отсюда во главе роты гренадер Преображенского полка, поклявшихся умереть за нее, она отправилась в Зимний дворец. Ее сани были окружены гвардейцами. На Невском проспекте в собственном доме они арестовали Менгдена, а затем послали гренадер арестовать Миниха, Левенвольда, Остермана. На этот раз «лукавый царедворец» не успел во время «заболеть» и благополучно пережить очередной дворцовый переворот. Солдаты-гренадеры дали волю (поим чувствам, и все арестованные иноземцы были порядком-таки избиты.

В конце Невского проспекта Елизавета сошла с саней, и гренадеры понесли ее на руках. Не встретя сопротивления в караульном помещении Зимнего дворца, она с гренадерами прошла во внутренние покои, вошла в спальню к Анне Леопольдовне и разбудила ее словами: «Сестрица, пора вставать».

Заговор Елизаветы осуществился. Брауншвейгская фамилия была арестована. Император — ребенок Иван Антонович был направлен во дворец Елизаветы, в свой первый путь, закончившийся в казематах Шлиссельбургской крепости.

Так вступила на престол дочь Петра Великого Елизавета. Гвардия совершила свой очередной переворот. «Бироновщина» кончилась. Миниха сослали в Пелым, Левенвольда — в Соликамск, Брауншвейгскую фамилию — в Холмогоры. Не уцелел даже всесильный «Андрей Иванович» — Остерман, угодивший в Березов.

Не стало ненавистных иноземцев, чьи имена были связаны с «бироновщиной». Другие люди, русские, окружили Елизавету: Черкасские, Трубецкие, Шуваловы, Чернышевы, Куракины, Разумовские, Нарышкины, Юсуповы, Бестужев-Рюмин и др. Они заседали в восстановленном в своих правах Сенате и в коллегиях, входили в состав возникшей в 50-х годах Конференции при «высочайшем дворе». Это не означает, что иноземцы перестали играть какую бы то ни было роль при дворе, но влияние их на политическую жизнь страны значительно уменьшилось.

В армии и народе восшествие на престол Елизаветы считали началом изгнания иноземцев с важных государственных постов, ликвидацией их влияния на судьбу России. Вот почему 18 апреля 1742 г. солдаты гвардейского Семеновского полка на Адмиралтейской площади с яростью избивали оскорбивших их офицеров-иностранцев, а собравшиеся люди из петербургских мастеровых, приказчиков кричали: «Надобно иноземцев всех уходить». По-прежнему гвардия пользовалась случаем, чтобы начать расправу с ненавистными офицерами-иноземцами.

Дворцовый переворот Елизаветы отличался от предшествующих тем, что, посадив на престол «дщерь» своего «полковника», «куму» и «матушку», шляхетство и гвардия не собирались выпускать ее из-под своего влияния. Да Елизавета и сама не собиралась порывать связи с гвардией и шляхетством.