Рождение новой России

Это ощущалось еще в царствование отца Петра I — Алексея Михайловича. Но он создал лишь «преобразовательное настроение». Алексей Михайлович, человек образованный по тому времени, проявлял живое любопытство ко всему «заморскому», но из-за своей нерешительности не порвал со стариной, хотя и не отвернулся от новшеств. По образному выражению В. О. Ключевского, «царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении позу, соответствующую такому взгляду на дело: одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении».

Московскую Русь превратили в Российскую империю петровские реформы. Правда, эти реформы не явились измышлением одного человека, не были делом одной только выдающейся личности — Петра I, как бы он ни был талантлив, этот «действительно великий человек»[2]. Они были подготовлены общественным развитием России в предшествовавший период. И когда на арену истории своей могучей поступью вышел великий преобразователь Русского государства, почва для его деятельности была уже подготовлена.

Государственный ум Петра проявился именно в том, что он правильно учел сложившиеся ко времени его деятельности условия, в которых развивалась Россия, понял, что необходимо для того, чтобы сделать Русское государство сильным, богатым и культурным, и сумел всю свою деятельность направить на служение этой цели. Весь свой недюжинный талант, всю свою энергию, всего себя Петр отдал служению безгранично любимой им Родине. Он понял, что в его руках будущность страны и «почал служить России».

Однако Петр не мог полностью разрешить стоявшую перед ним грандиозную задачу, так как государство, усилению, обогащению и культурному развитию которого была посвящена деятельность Петра, было «национальным государством помещиков и торговцев», так как политика Петра носила классово-ограниченный характер.

Петр в первые годы своего правления

Расправившись с Софьей и Шакловитым, Петр все свое внимание отдал любимым делам.

Он то следил за постройкой «потешного» корабля, то принимал участие в военных учениях генерала Гордона, то лихорадочно возводил «потешные» укрепления и открывал пушечную пальбу по редутам.

Ревнитель «благочестия» и враг «еретиков» патриарх Иоаким, многие бояре и сама царица Наталья неодобрительно относились к суетным, по их мнению, делам Петра и к дружбе его с иноземцами. Но уже миновало то время, когда Петр, сидя за стенами Троицы, нуждался в помощи патриарха, теперь царь мало считался с его мнениями. Петр зачастил в Немецкую слободу, или, как ее называли иначе, в Кукуй.

Петра привел в Немецкую слободу Борис Алексеевич Голицын (благо, она была, как мы уже говорили, всего в двух верстах от Преображенского). Современник Петра Куракин пишет: «И по приходе к Москве начал его величество в слободу ездить через предвождение его же князя Бориса Алексеевича Голицына».

Еще в бытность Петра в Троице он сблизился с генералом Патриком Гордоном, шотландцем, осторожным и честным старым солдатом, который в дальнейшем верно служил Петру; с Францем Лефортом «дебошаном французским», недалеким, необразованным, но бывалым, веселым и жизнерадостным, мастером устраивать балы и танцы; со Страсбургом, Чамберсом и многими другими иноземцами из Кукуя. Теперь Петр, уже не стесняясь и не озираясь по сторонам («как бы чего не стали болтать!»), сошелся с пестрым населением Кукуя еще ближе. Началось «фамилиарите» «царя московитов» с офицерами и негоциантами, мастерами и лекарями всех языков и вероисповеданий, населявших Немецкую слободу.

В отличие от многих окружавших его московских вельмож, не считая это панибратство за «срам», Петр вошел во вкус быта и нравов Кукуя. Не решаясь заводить у себя в Преображенском кукуйские порядки, он избрал местом для своих увеселений Немецкую слободу. Вскоре у Петра появилась и зазноба — Анна Монс. Всесильная одно время «царица Кукуйская», дорогая сердцу Петра Anchen была типичной ограниченной бюргершей маленького провинциального городка.

Петр был несчастлив в своем браке с Евдокией, достойным отпрыском рода Лопухиных, которые славились как «люди злые, скупые, ябедники, умов самых низких». Неумная и честолюбивая, сварливая и суеверная, набожная и придирчивая, типичная воспитанница боярского терема, Евдокия также не могла понять Петра и быть его подругой, как и Петр, увлеченный своими фортециями и пушками, «потешными» боями и «уметельными науками», всегда занятый, всегда с жадностью усваивавший новое, не мог найти в душе места для своей пустой и недалекой жены.