Рождение прекрасного

Надпись па ларце была предопределена разговорами и познаванием писателей. Писатели были у истоков рождения искусства, писатели вскрывали эти истоки. На самом деле, в трехстах километрах от Москвы, в тридцати километрах от железной дороги, — не один, не два, но несколько десятков, — живут художники, объединенные в артель. В старой России это село не принадлежало искусству. В нем жили крестьяне-ремесленники, крестьяне-отходники, иконописцы, называвшиеся иронически и полупрезрительно «богомазами». Эти отходники стали художниками только после революции. Иные из них и посейчас полуграмотны. Ларец, посланный Гамсуну, был сделан Зубковым, Иваном Ивановичем, песенником, насмешливым стихотворцем, веселым философом. Таких, как он, на селе человек пятнадцать, старейших и почтеннейших. Старейший из них и почетнейший — Иван Михайлович Баканов — возрастом равен Гамсуну. В старой России эти отходники были только «богомазами». Они ездили по России и стандартами, по трафаретам, расписывали церкви Николаями-угодниками, саровскими Серафимами, казанскими божьими матерями и прочими богами и святыми. Об искусстве никто не помышлял. Это село несколько столетий тому назад было монастырским селом. Иконописный промысел был родовым промыслом, передававшимся от отцов детям. Промысел возник у села во владимиро-суздальскую русскую эпоху и стандартами трафаретов пронес через столетия трафареты стандартов владимиро-суздальского иконописного мастерства, навыки и эстетику Рублева. Законсервированное стандартами мастерство семнадцатого века донесено было до семнадцатого года. Его величество — Девятьсот Семнадцатый — выкинуло богомазное искусство в ненадобность вместе с богами и Серафимами саровскими, святым империи и императора Николая Второго. Крестьяне и ремесленники пошли в революцию. Иван Иванович Голиков, Иван Иванович Зубков пошли в мир и в Красную армию. И тогда возникло новое искусство. В горнорудной промышленности и в химико-аналитических лабораториях знают, что в тигеле новых сплавов иль в разложении минералов в качестве отбросов иной раз возникают совершенно неожиданные сплавы, которые никто не искал и не подозревал, прекрасные и необходимые сплавы. Иван Иванович Голиков, Иван Михайлович Баканов, Иван Иванович Зубков были в жизни и в революции крестьяне и ремесленники — они никак не были на хребте эпохи. Их промысел был выкинут за ненадобностью. Мастерство их села осталось в их пальцах и в их глазах. Глаза их и руки были развязаны. Надо было работать, чтобы жить. И первый вместо Георгия-победоносца, жалящего дракона с белого коня, написал Семена Михайловича Буденного на красном коне, в буденновском шлеме, жалящего гидру контрреволюции. Мастерство и традиции Андрея Рублева остались, и Семен Михайлович Буденный стал свят. Возникло искусство. Второй вместо богоматери с Иоанном написал двух юношей, ее и его, под золотым солнцем, среди рублевских гор, в окружении синих и розовых барашков. Работа была названа «Первый поцелуй». Мастерство и традиции Прокопия Чирина не умерли. Поцелуй крестьянских юношей стал свят. Возникло искусство. Третий — Александр Котухин — написал Заседание сельсовета. Это было начало. Художники делали свои работы на папиросных коробках. На помощь пришли, кроме советских дней и дел, Пушкин и русская сказка. Сделаны были Бронепоезд Всеволода Иванова, трактор соседнего колхоза и сказка о Рыбаке и рыбке. На помощь пришло государство.

Глава пятая

В вечер отъезда художники провожали писателей. Художники собрались с женами. У каждой жены на шее было по брошке, подаренной в радостный день мужем жене иль невесте. Сели за стол чинно и по старшинству. Ели студень. Мужчины пили водку из стаканов. Для женщин водку подкрасили вареньем, подсластили сахаром, и женщины пили из рюмок. И все пили по старшинству, обносимые чарою, чествуемые застольною песней. Пили и пели. Такие прекрасные песни можно услышать нечасто. Древние, просеянные временем, они были прекрасны и современны, как современным оказалось искусство этого села. И пели, и пили художники — по традициям, по регламенту — до рассвета. Пьяных не было, но было веселие. Наутро писатели уехали, троекратно целуясь с каждым художником на прощание. Подводы потащили на себе традиции весенних русских пейзажей, неба, леса, полей.