Рождение Российской империи. Концепции и практики политического господства в XVIII веке

Правда, здесь снова упоминается «состояние разума», которое так же, как и «довольное рассуждение», ассоциируется с людскостью. Но различные этнические группы на их «дикой» начальной стадии не описываются как находящиеся в одном и том же состоянии «нецивилизованности». Скорее считается, что они в разной степени способны и склонны к «людскости» и что они в разном темпе продвигаются к цивилизации. Здесь оттенок значения «людскости» в смысле динамического развивающегося понятия цивилизации уже не кажется таким чуждым: история понимается как последовательность необходимых шагов на пути развития. Это наводит на мысль о «цивилизационной лестнице», где все этнические группы находятся на разных ступенях, соответствующих разной степени «цивилизованности». Таким образом, расширение значения понятия людскость происходило параллельно с постепенной темпорализацией понятия «человечность» в Западной Европе621. Там начиная с середины XVIII века понятие «человечность» (Menschheit) также стало «языковым выражением исторического процесса становления человека», горизонт человеческих ожиданий был «увеличен за счет включения конечной цели человеческого развития во временную протяженность», идея прогресса восторжествовала622.

Это представление о цивилизованности как о процессе, проходящем различные этапы, которые необходимо преодолеть, промелькнуло и в заключительной речи, в которой чиновники Тевкелев и Рыков описывают, как действовать в отношении казахов:

<…> за ханские и салтанские противности и неисполнении всех без изъятия штрафовать и губить весьма не надлежит, ибо и между самыми политичными народами в свете ни одного такого не сыщется, в котором бы воров и злодеев не было, кольми ж паче от киргисцов [казахов], которые до подданства никакой почти людскости не знали, взыскивать сего невозможно623.

Превосходная степень прилагательного политичный, употребление которой демонстрирует здесь тесную семантическую связь с понятием людскость, наводит на мысль о существовании в разной степени цивилизованных этнических групп.

Во второй половине XVIII века трансформация понятия просвещение, о котором еще будет сказано подробнее, оспаривает уникальность понятия людскость как обозначения «цивилизованности». Но даже если с развитием понятия просвещение, которое является отглагольным абстрактным существительным и, таким образом, явно динамическим понятием, был положен конец более ранним статическим представлениям, понятие людскость с его имперским значением оставалось в употреблении до конца века.

С вступлением на престол Екатерины II образовательные аспекты играли все более значительную роль в семантике цивилизованности/цивилизации. Так, в 1775 году астраханский губернатор П. Н. Кречетников напомнил, что еще в 1763 году Коллегия иностранных дел издала указ обучать заложников из кавказских этнических групп российской азбуке и таким образом «приводить [их] в людкость»624.

Оренбургский губернатор Иван Якоби в 1780 году также связал это понятие с образовательным аспектом. Говоря о казахах, Якоби отметил, что Екатерина II решила построить мечети после того, как увидела, что попытка привить казахам «людскость и лучшее обхождение», обучив казахских заложников русской грамоте и русскому языку, не удалась625. Связь грамотности и образования с «людскостью» не просто отражала дух времени с начала просветительских усилий Екатерины II626. Прежде всего она свидетельствовала о растущем доминировании параллельно развивающегося понятия «просвещение», семантика которого была сосредоточена на образовательном аспекте.

Наряду с просветительской инициативой как одним из направлений цивилизаторских мер, с 1740-х годов все большую роль играл перевод кочевников к оседлости. Именно на этом аспекте акцентировала внимание Екатерина II при использовании понятия людкость, когда в 1770 году отмела все опасения астраханского губернатора Никиты Афанасьевича Бекетова по поводу возможного исхода калмыцких подданных из империи. Скорее императрица верила в эффективность российских мер по заселению, целью которых должно было стать постепенное обучение калмыков «цивилизованности/цивилизации» («чтоб со временем приобучить калмык к вящей людскости»)627.