Рождение Руси

События 15 сентября развивались далее: узнав об отказе Изяслава, вече стало обсуждать действия воеводы Коснячки (Константина), одного из авторов "Правды Ярославичей". Народ решил, очевидно, наказать этого вельможу и прямо с веча двинулся на киевскую Гору, в крепость. Это было уже восстанием против князя. Восставшие пришли на воеводский двор, но самого Коснячку не нашли. Тогда народ разделился на две части – одни отправились освобождать каких-то своих друзей ("дружину") из тюрьмы, а другие пошли через мост прямо на княжий двор. Тюрьма, где была заключена дружина, находилась около дворца Брячи-слава (вероятно, отца Всеслава Брячиславича).

Полный недомолвок рассказ летописца можно понять приблизительно так: еще до восстания 15 сентября какая-то часть киевлян или близких к киевлянам полочан (из окружения старого Брячислава или молодого Всеслава) была арестована князем Изяславом и заперта в погребе близ киевской резиденции полоцких князей. Восставший народ решил: "Пойдем, освободим дружину свою из погреба!" – и погреб был открыт народом.

В это время двор перед великокняжеским дворцом уже был запружен народом, спорившим с князем. Изя-слав, окруженный боярами, смотрел из оконца галереи на толпу, а боярин Тукы, брат Чудина, советовал ему усилить стражу около Всеславова поруба: "Видишь, князь, люди взвыли!" Очевидно, придворные бояре знали о симпатиях киевлян к Всеславу и советовали предотвратить освобождение опасного узника. Как раз в это время во дворе появилась та половина восставших киевлян, которая освобождала "свою дружину" из погреба. Бояре сказали князю: "Дело плохо. Пошли стражу к порубу Всеслава – пусть его обманом подзовут к оконцу и убьют, пронзив мечом". Князь не решился на этот шаг, а народ с криком бросился к порубу Всеслава. Едва увидев это, великий князь и его брат Всеволод бежали из Киева. Изяслав уехал в Польшу и там на золото и серебро великокняжеской казны нанял войско для отвоевания престола.

Восставший народ разрубил сплошные стены поруба и освободил князя Всеслава "и прославиша и среде двора княжа", то есть провозгласил его великим князем взамен бежавшего Изяслава.

Семь месяцев княжил народный избранник в Киеве, но мы очень мало знаем о его деятельности, так как летопись князя Всеслава дошла до нас в незначительных фрагментах.

Автор "Слова о полку Игореве" говорит, что, добившись киевского престола, как сказочный герой,

Всеслав князь людем судяше,
Князем грады рядяше,
А сам в ночь волком рыскаше;
Из Киева дорискаше до кур Тмутороканя;
Великому Хорсови волком путь прерыскаше.

Придворный певец XI века Боян отрицательно отнесся к ставленнику восставшего народа: "Как бы ни был искусен и удачлив он, какой бы успех ни предрекало гадание на птицах – но божьего суда ему не миновать!"

Но автор "Слова о полку Игореве", насквозь проникнутый народными воззрениями, взял под защиту Всеслава, воспел его как эпического героя и даже своим современникам ставил его в пример.

Киевский летописец скрыл от нас истинный характер событий 1068 года. Так, например, он умолчал о таком из ряда вон выходящем эпизоде, происшедшем в Киеве в том же 1068 году, как убийство своими холопами новгородского епископа Стефана. А это косвенно указывает и на размах народного движения в то время.

Социальное снова переплеталось с религиозным – новгородские холопы, удавившие своего господина, главу новгородской церкви, нашли подражателей: в 1069-1070 годах против преемника Стефана, епископа Федора, выступил в Новгороде волхв. "И бысть мятежь в граде велик, и все яша ему веру, и хотяху побити епископа Федора". Только решительные действия князя Глеба, собственноручно зарубившего волхва топором, "утишили мятеж".

В 1071 году какой-то языческий пророк появился в Киеве и предрекал большие перемены в жизни Киевской Руси и Византии.

Все это говорит о напряженности положения, о брожении народных масс, о ненависти, в частности, к феодальной церкви и о надеждах на исконную народную языческую религию. Народ везде поддерживал волхвов, верил им, шел за ними. Как и в Западной Европе, на Руси классовая борьба выступала нередко в религиозной оболочке.

Смысл классовой борьбы был все же не в возврате к старым формам первобытного строя. Классовая борьба была направлена не против феодализма как формации, а лишь против неумеренных поборов.