Рождение русской словесности

Интересно рассмотреть описание слепоты Владимира I и в некоторых других источниках. Так, в «Проложном житии» по этому поводу указывается: «Впал бяше Володимир в недуг обема очима»[59]; и в краткой редакции «Жития», так называемом «Обычном житии»: «И в то время разболеся Владимир обема очима»; а также в «Слове о том, како крестися Володимир, возмя Корсунь»: «По Божию же строю, в то время разболеся Володимер очима, и не видяше ничтоже, и тужаше велми»[60]. Только в пространной редакции «Жития святого Владимира» находим свидетельство о том, что Владимир болел язвой: «А Володимир разболеся» ; и после крещения: «…и абие цел бе от язвы»[61].

Стоит подчеркнуть, что по мере удаления от времени крещения сам факт крещения обрастал всё новыми и новыми легендами, на что уже в XII веке сетовал летописец: «Се же не сведуще право, глаголють, яко крестился есть Кыеве, инии же реша Василеве, друзии же инако сказающе»[62].

Вероятно также, что в первоначальном варианте текста о крещении Владимира, помимо мотива слепоты, присутствовал и мотив «о добрых жёнах». В данном случае добрая жена — это греческая принцесса Анна. Упоминание об Анне как советчице князя встречаем в «Уставе Владимира о судах церковных»: «И аз, съгадав с своею княгинею с Анною… дал есмь ты суды церквам, митрополиту и всем пискупиям по Русьскои земли». Это упоминание обнаруживается в подавляющем большинстве редакций «Устава» и потому может быть возведено к его архетипу. Свидетельство «Устава», по мнению Я. Н. Щапова, с чем можно согласиться, тем более показательно, что «Устав» имел целью приспособление к древнерусской действительности основных тенденций византийского церковного права и был издан в связи с освящением в 996 году киевской церкви Богоматери Десятинной, само строительство которой было, вероятно, тесно связано с личностью византийской царевны[63].

Мотив слепоты Владимира в Корсунской легенде, на наш взгляд, поясняется цитатой из тропаря службы святому Владимиру: «И обрете безценный бисер Христа, избравшего тя, яко втораго Павла, отрясшаго слепоту во святей купели, душевную вкупе и телесную». Аналогичное уподобление святого Владимира апостолу Павлу есть и в одной из стихир службы: «…и цесарствует Христос Бог, обретев его яко Паула преже и поставив князя вернаго на земле своей »[64]. Очевидно, что в легенде о крещении Владимира, где говорится о недуге князя, имеется в виду прежде всего духовная слепота, которая прошла после обретения Христа и осмысления веры.

Сопоставление летописного рассказа о крещении святого Владимира с некоторыми данными латиноязычных источников первой трети XI века позволяет реконструировать черты первоначального житийного предания о крещении Владимира, которое впоследствии оказалось модифицировано и заслонено литературно-трафаретным «Сказанием об испытании вер».

Образцом сценария перевоплощения Владимира, язычника и женолюбца, во Владимира-христианина, вероятно, послужил ветхозаветный рассказ о чудесном перевоплощении Савла, которое произошло после явления ему Христа. В Корсунской легенде Владимиру помогает обрести Христа «добрая жена» Анна, которая спасает князя от душевной слепоты. Благодаря ей Владимир становится христианином и мудрым правителем. Эта древнейшая житийная традиция о святом Владимире уже между 1115 и 1118 годами обрела агиографически письменную форму. Однако почитание при Ярославе и Ярославичах святых Бориса и Глеба, завершившееся официальной их канонизацией в мае 1072 года, отодвинуло на задний план почитание святого Владимира, сделав его местной особенностью церкви Святого Василия. При Ярославе так и не было создано житийного текста о святом Владимире, да и само предание о крещении Владимира оказалось вытеснено из агиографической сферы в сферу общеисторическую. Здесь оно разделило судьбу древнерусского историописания, которое как таковое в его систематическом виде начинает складываться только в конце XI века.

СНАЧАЛА БЫЛО СЛОВО

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей, и, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

А. С. Пушкин. Пророк