Рождение русской словесности

Легендарный характер имеет и общеизвестный рассказ о призвании князей-варягов. Возможно, что окончательное оформление данной легенды относится к началу XII века. Очевидно также, что обращение руси, чуди и кривичей к варягам — «земля наша велика и обильна...» — является буквальным заимствованием из англо-саксонской Хроники.

Характер легенды имеют и рассказы о «вещем» Олеге, включённые в Повесть временных лет. Несомненно, легендарным является рассказ о смерти Олега, который будто бы был укушен змеёй, выползшей из черепа его любимого коня. Параллели к этой легенде находим в скандинавских сагах, где встречается тот же мотив. Характер легенды имеют и другие летописные известия об Олеге.

«Наши летописи, — пишет М.Д. Присёлков, — не были литературными произведениями в узком смысле этого слова, а политическими документами. Та правящая верхушка, которая в том или ином феодальном центре налаживала у себя дело летописания, в изложении событий, заносимых на страницы своего летописца, озабочивалась, конечно, не правдивостью передачи, а созданием такого повествования, которое в данном случае было бы выгоднее всего для этой местной политической власти. Поэтому так противоречивы характеристики одних и тех же лиц в известиях, заимствованных из различных летописных сводов»[105].

ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕРУССКОЙ КНИГИ

Полон верой и любовью,

Верен набожной мечте,

Ave, Mater Dei кровью

Написал он на щите.

А.С. Пушкин

Философия древнерусской книги до сих пор является малоизученным исследовательским аспектом истории древнерусской культуры. Долгое время историки и философы рассматривали философию древнерусской книги исключительно через призму христианской традиции. Однако философия средневекового автора была продиктована не только религиозными убеждениями и традициями, но и общественно-политической ситуацией, а также индивидуальными предпочтениями. Именно поэтому для исследования истории древнерусской книги и её философии так важно изучение традиций и культуры в контексте социально-политической ситуации эпохи. Понять философию средневекового произведения можно только благодаря глубокого изучения истории книги, идеологических причин создания книги и логики автора. Наиболее сложным для понимания вопросом является логика средневекового автора, которой подчинена структура книги и её основной лейтмотив. Так, например, если в современной литературе через тот или иной аллегорический образ, как правило, комментируется состояние общества в целом либо даётся характеристика типичного поведения, свойственного определённой личности, то в средневековой литературе аллегорический образ использовался в произведении в качестве образца правильного поведения или поступка. При этом за поведенческими образцами средневековые писатели всегда обращались к текстам Священного Писания.

Многие исследователи древнерусских памятников литературы обращали внимание на то, что источник порою представляет собой набор клише или целых сюжетных линий из различных переводных или оригинальных произведений; причём на первый взгляд эти клише не очень совместимы с текстом сочинения, куда они были вставлены. Но это только на первый взгляд. Связана подобная несогласованность с тем, что все включения, как правило, имеют иносказательный смысл и для их понимания недостаточно простого прочтения книги. Здесь очень важно понимание замысла произведения с точки зрения логики средневекового автора и христианской традиции и той политической ситуации, в рамках которой была создана книга. Для уяснения логики автора важно понимать, что в тексте средневековой книги не могло быть случайных включений из других сочинений, приводимых только лишь для образности. Все фрагменты, включённые в оригинальное сочинение, приведены с определённой целью. Чаще всего подобные литературные включения позволяли в иносказательной форме комментировать события настоящего либо пророчить будущее. Некоторые включения делались в нравоучительных целях.

Понимание идейного наследия древнерусских книжников стоит в прямой связи с пониманием основных положений византийской политической идеологии, послужившей той благодатной почвой, на которой расцвёл «благоуханный сад» русской словесности. Центральной идейной линией римско-греческой идеологии являлась теория божественного происхождения императорской власти. Она очень рано начала оформляться и в русских оригинальных произведениях в виде идеи господства московских великих князей. Данная идея хорошо прослеживается по источникам — как историческим, так и публицистическим.