Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции

Степанов, приватно высказав свое мнение Тарковскому, написал для Госкино положительное официальное заключение по фильму.

Признавая долю правоты в отдельных аспектах его мнения, я не согласен с его оценкой фильма в целом. На мой взгляд, «Сталкер» — один из лучших, а возможно лучший фильм Тарковского. Андрей Арсеньевич не раз на словах отвергал поиски в сфере искусства, он заявлял, что сама идея искания для художника оскорбительна. По его мнению, художник не ищет — он свидетельствует об истине, о своей правде мира. И в этом была колоссальная противоречивость его практики, его собственного не прекращающегося ни на секунду поиска нетривиальных истин, форм их выражения на экране, стремление сделать их такими, чтобы они затрагивали зрителя, заставляли его задуматься, обратиться к вечным вопросам: откуда мы? кто мы? зачем мы живем? И вместе с тем мессианство, колоссальная убежденность в своем праве указывать путь этого поиска.

Образ Сталкера, манера его поведения — это продолжение мучительного поиска истины, начатого Андреем Рублевым. Не случайно, Александр Кайдановский, актер совершенно иного психического типа, иногда говорит в фильме интонациями Рублева, сыгранного более чем за десять лет до этого Анатолием Солоницыным. Этого хотел Тарковский. Он сделал свой последний фильм в СССР в условиях идеологии «развитого социализма», смысла которой не понимали уже и сами советские вожди. Мыслящие люди мучительно искали свой выход из удушающего застоя. Многие обращались к религии. Искал свой путь и Андрей Арсеньевич Тарковский. Вся его жизнь, все его творчество, все его фильмы, были последовательным и мучительным интуитивным поиском.

Мне кажется, «Сталкер» еще не до конца осмыслен. Это фильм о путешествии далеко не святой троицы в глубины своей души в поисках собственной сути. Не случайно уже более сорока лет его вновь и вновь смотрят в университетах, киноклубах, на кинофестивалях во всем мире. Напряженные дискуссии о нем не стихают по сей день. Мое мнение как участника создания фильма не может быть объективным, но до сих пор, когда я смотрю «Сталкер», у меня в некоторых его эпизодах мурашки бегут по телу от удивительного и таинственного воздействия этого фильма. От невыразимых душевных мук Сталкера, сарказма и отчаяния Писателя, тревог и сомнений Профессора. От их страха самих себя и своей внутренней сути. Андрей Арсеньевич говорил, что его пугают люди, не сомневающиеся, заявляющие, что они знают, куда и как нужно идти человеку в поисках счастья. И вспоминал Галича:

Не бойтесь золы, не бойтесь хулы,
Не бойтесь пекла и ада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: «Я знаю, как надо!»
Кто скажет: «Всем, кто пойдет за мной,
Рай на земле награда».

Рая и счастья всем сразу и бесплатно, как того хотел Сталкер в повести Стругацких, не будет. В фильме авторская и режиссерская мысль пошла дальше. Счастье все понимают по-разному. Для одних это вознаграждение за труды, муки, душевные терзания и остро переживаемую боль. Для других (к сожалению, очень многих) счастье — попросту возможность сытно есть и пить, получать материальные блага и удовольствия. К сожалению, большинство хочет очень немного. Чтобы все желания сбывались без особого труда, на диване, перед телевизором, где радостно стреляют по живым мишеням или по-скотски избивают друг друга homo, давно уже утратившие все, что напоминает sapiens. Эти зрители вполне удовлетворены тем, что им предлагают. Думать о смысле своего существования они не хотят. Равнодушие, безмыслие, удовлетворенность и комфорт — в этом их счастье, другого им не надо.

И куда денутся необозримые массы нынешних хамов, тунеядцев, кое-какеров, интриганов, бездельных болтунов и принципиальных невежд, гордящихся своим невежеством?[544]

14 июня. Из письма АН — БН: Завтра, 15-го, премьера «Сталкера». Разбойник Андрюшка захватил все сто пятьдесят билетов. Пришлось вымарщивать у него по кускам. Всего удалось вымарщить двадцать мест. Тогда началась нудятина с распределением. Кое-как уладил это дело так, чтобы не было особенных обид. Впрочем, еще я рассчитываю на премьеру в Доме ученых, где мне обещали «хоть ползала». Но когда эта премьера будет — бог знает.