Рождение сверхновой

Говорю, где наша квартира и ухожу. Слегка обескураженный, меня только что зачислили в славную когорту «мужиков». Гляди-ка, у меня писюн меньше мизинца, но тоже — «мужик».

В родном подъезде стучу по двери катиной квартиры кулаком. Иначе не прошибёшь, она обита мягким слоем коричневого материала. Дверь распахивается, на пороге материализуется Катин папахен.

— Что вам угодно, молодой человек? — высокомерно глядя сверху вниз, спрашивает папахен.

— Добрый день, Николай Дмитрич, — расшаркиваюсь я, мы тоже не лыком шиты, — Довожу до вашего сведения, чтобы вы не волновались. Катерина Николаевна почтила меня честью нанести визит и в данный момент находится у меня в гостях.

В два дыхания заканчиваю сложную фразу и задумываюсь над двумя вещами. Не переборщил ли я и не напутал ли чего в словах? Уж больно обороты сложные завернул.

— Это всё, молодой человек?

— Да. Позвольте откланяться, — разворачиваюсь и ухожу. Дверь позади меня закрывается не сразу.

Пластилиновые дела я затеял с дальним прицелом и не только для себя. Моторика мелких движений крайне полезна для детского развития. Мозг самым тесным образом связан именно с пальцами, именно туда тянется львиная доля нервных окончаний. Не знаю, займусь ли музыкой, наверное, займусь, но развиваться в любом случае надо. А нежный детский возраст даёт огромные преимущества для этого дела.

Катин папашка припёрся через четверть часа, не вынесла душа поэта и сноба. Не знаю, что он ожидал увидеть. Гнездо вертепа и разврата? Мы не обращаем внимания, — у нас масса дел, — на приближающиеся шаги, голоса и вот дверь открывается.

На первом плане Николай Дмитрич с нарастающим изумлением на лице. Бальзам на душу, вид замка его тоже потрясает. Если и была у него глупая идея вырвать дочку из лап малолетней Синей Бороды, то она испарилась без следа.

— Ого! — это всё, что он мог сказать.

Катюшка тут же подбегает и принимается тараторить. Что она там вливает отцу в уши, я не слушаю. И так понятно, сплошной поток эмоций.

— А мы думаем, чего это он тут притих? Оказывается, девочкам сюрприз готовил, — из уст мачехи патока льётся почти видимым потоком. Аж скулы сводит. И на мой уничтожающий взгляд не реагирует. Совсем от рук отбилась!

— Пап, мы обещали вам не мешать, — обращаюсь к отцу, который маячит на заднем плане.

— Да-да, сын, вы нам не мешаете…

— А разве это не предполагает ответных обязательств? — ехидно интересуюсь я.

Надо отдать должное Николаю Дмитричу, до него первого доходит смысл моего вопроса.

— Да, не будем вам мешать, — вслед за ним удаляются все, а я задумываюсь: не заблокировать ли дверь клином?

Через пару часов родители усаживают нас за стол. Вероника Пална, — временно прекратил называть её про себя Вероникой Падловной, — забацала какие-то вкусные плюшки и теперь суетится перед высокими гостями.

Зина пробует, ей нравится и чтобы выразить своё восхищение, она бурчит слово, слишком похожее на «абзац». Толкаю её локтем «молчи, дура!» и на ласковый вопрос мачехи «Что ты говоришь, деточка?» отвечаю за неё.

— Она говорит — очень здорово, — что интересно, я вовсе не вру, это прямой перевод с зининого языка. Катя хихикает. Хорошо, что Кирюшка далеко сидит, а то бы он немедленно ретранслировал на предельной громкости. А пределов его громкости не знает никто.

В общей сложности девчонки провели у нас часа четыре. Даже устал от них. Да что я? Кирюшка от них устал! Как только они ушли, он срубился спать. Прихожу после проводов до дому, я же джентльмен, а он дрыхнет. Прямо на полу, рядом с замком. Прибираюсь и сам валюсь рядом. День прошёл не зря.

Глава 12 АйЮ и другие